Десантники не сдаются
Шрифт:
– Подойти ближе? – послышался шепот разведчика, который подобрался на безопасное расстоянии с видеокамерой и теперь сбрасывал изображение в штабной фургон.
– Не спеши, – произнес Влад в микрофон.
– Одного человека срисовал наверняка. Еще двое или трое в доме, – продолжал разведчик.
– Осмотрись, вокруг ничего?
– Не похоже...
– Ну что, принимаем? – покосился Казак на Влада.
– Поехали...
В «Пирамиде» собралось немало людей, которых учили без шума и пыли брать натовские военные базы. Не то что загородную избушку. И с тех времен форму они не потеряли.
Тени
– Блокировано, – послышалось донесение.
Все, теперь ни один человек не вырвется с оцепленной территории. Все сектора просматриваются и простреливаются.
Владу совершено не улыбалось сидеть сиднем и координировать действия, когда люди выходят на объект. Душа рвалась вперед. Сколько таких домов – укрепленных, крепких, хлипких, специально подготовленных для войны, ему пришлось брать в Чечне, Таджикистане. Там, правда, было немножко по-другому. Если не удавалось сработать ювелирно, одним махом снять охрану, враг мог ощериться оружием, и тогда разведке или следовало уносить ноги, или вызывать подмогу. Из некоторых таких домов удавалось выкурить боевиков только при помощи артиллерии и танков. Сейчас у Влада нет артиллерии и танков. Да и обратного пути нет. Объект должен быть зачищен во что бы то ни стало. Следовательно – аккуратность, расчет, ни единого лишнего движения и вздоха.
В просторном, без окон, салоне штабного микроавтобуса «Форд» температура двадцать градусов. Климат-контроль работает отлично. Изображение на жидкокристаллическом мониторе относительно четкое. А также безукоризненно работает вся сложная аппаратура – сканеры, радиостанция с защищенными каналами связи, два тактических компьютера, позволявшие осуществлять руководство экипажами и оперативно получать информацию. Эх, в былые времена Владу бы такую технику. У «Пирамиды» есть средства. Чего не скажешь об армии в чеченскую войну. Новое оружие и снаряжение, которыми были в полку оснащены разведгруппы, командиры выбивали правдами и неправдами, порой вульгарными взятками.
Разведчик оставался на месте, так что с его видеокамеры можно было видеть в инфракрасном диапазоне, что творится на территории объекта.
Через забор перемахнули фигуры – один подставляет руки, другой, упираясь в них, преодолевает препятствие. Бесшумно. Мягко. Как призраки. И, главное, в мертвой зоне, которая не просматривается со стороны дома. Маневр занял секунды.
Часовой, который курил на пороге дома, был отключен, не издав ни единого писка – минус один. Призраки просочились в дом. Они начали свое смертоносное движение по помещениям.
Влад косился то на экран, то на часы. Переключил изображение. У двоих бойцов на плечах прилеплены миниатюрные видеокамеры. На экране возникали мутные, как в аквариуме, помещения с очертаниями мебели, окон, лестница, зеленые тени – так выглядят люди в инфракрасном свете. Удары. Распластывающиеся на полу тела. Никто и пикнуть не успел.
Наконец долгожданный доклад:
– Разложены. В доме – три бревна...
– Все проверили?
– Больше никого.
Влад кивнул водителю. Микроавтобус тронулся с места. И затормозил у зачищенного по всем правилам дома.
Внутри царил мрак. Казак зажег свет. Лампочка под
Казак пнул ногой мелкого бородатого чеченца. Поднял его и осведомился:
– Где заложник?
– Пошел на... козлиный сын, – гордо изрек горец.
– Уважаю твой выбор, – понимающе кивнул Казак и выстрелил ему в грудь из бесшумного пистолета. – Теперь ты. – Ствол пистолета уперся в лоб следующего горца.
Принято считать, что врожденная гордость не позволяет горцам доносить на земляков неверным и двигает их на то, чтобы с высоко поднятой головой принять смерть. Влад за свой почти двухлетний опыт чеченской войны не раз мог убедиться в обратном. Встречались, конечно, идейные, отмороженные, как микробы в Антарктиде. Но большинство после соответствующей отработки сдавало и продавало всех с чувством внутреннего удовлетворения. А часто вообще добровольно, в инициативном порядке, таскало информацию – преимущественно на своих недругов. Один клоун в Веденском районе, которого Влад в девяносто шестом году приблизил к себе и подкармливал продуктами и деньгами, вложил всех без исключения своих родственников, так что группа Медведя устала отрабатывать эту информацию, которая текла потоком. После этого родственников у того чеченца сильно поубавилось... Стучат горцы с готовностью, не хуже, а то и лучше представителей других народов – нужно только знать подход. У Казака подход был простой, незатейливый, как чугунная болванка, и чрезвычайно эффективный.
– Он убежал. – Чеченец сглотнул и очумело косился на своего только что бывшего живым, а теперь превратившимся в безжизненную массу мяса и костей товарища.
– Как сбежал?
– Никто не понимает. Султан приехал, увидел, что тут все вырезаны.
– Как?
– Двое лопатой убиты.
– Рыжий, конопатый, убил дедушку лопатой, – пробормотал Влад.
– Я правду говорю...
– Остальные? – Казак допрашивал в резком, наступательном стиле, не давая времени на обдумывание ответов.
– Одному пропороли шею и выкололи глаза. А Бадри лежал без сознания.
– Бадри?
– Он не из наших. Он на какого-то депутата работает...
– Депутата?
– Вроде тоже чеченца... Мы люди маленькие, нам ничего не говорят...
– Уже интереснее, – кивнул Казак. – Значит, выжил один. Чего хотели от заложника?
– Выкуп просили. Сто тысяч... Он бизнесмен... Плохо, когда деньги пропадают. Хотели получить деньги, а потом убить.
– Это был приятель Саши Афганца?
– Да.
– Вас зачем здесь оставили?
– Султан трупы с собой забрал. А нам сказал дом сторожить.
– Ты хорошо подумал?
– Тут у Султана что-то запрятано.
– Что?
– Оружие!
– Где?
– Где-то в подвале... Не убивай... Не убивай, да...
Казак обернулся к бойцам:
– Пятнадцать минут, чтобы найти оружие.
В указанное время уложились – выудили ящик с автоматами. Дальше искать не стали. Полили бензином дом и подожгли.
В начавшем движение по бездорожью штабном микроавтобусе Казак с досадой воскликнул: