Десять кругов ада
Шрифт:
– Получил, получил, - суетится.
– Телеграмму отбил им, как ты велел. Бабки принес?
Протягиваю ему пачку десятирублевок. Они резиночкой перетянуты, от бабских трусов; смешно - деньги есть, баб нету, а трусы есть. Вот как в Зоне все запутано, не каждый здесь просечет, как жить. А вот эта дешевка просек, вон как шары блестят, как у зверька хищного. Хорек...
– Пятихатка, - говорю.
– И штука еще с меня, так ему и скажешь.
– Проверять не буду, - смеется кусочник, - верю тебе. Так, бери, протягивает десять плиток шоколада "Гвардейский" -
– Много пронести не мог, извини. Сторожат на вахте, суки. Боюсь я их.
– Волчара выручит, - бросаю.
– Тебе-то чего бояться?
– Того, - сердится, тоже как-то по-детски.
– Чижов вон вчера на полигоне что отмочил, еле спасли дурака. Наши таблетки-то. Львов стрелки разводит сейчас на планерках - ищите, откуда наркомат! Ищут.
– Волков впаривает, Волчара и найдет, кого посчитает нужным...
– бросаю я, усмехаясь.
– А вдруг кто другой меня подловит. Нет, пока поосторожней надо... Валя поможет, в ларьке. Продукты тебе подкинет, я договорился с ней. На крючок ее посадишь, а потом... сам знаешь как... Она на бабки падкая. Только трахать ее не лезь, там старик подсобник - продажный, все докладывает. Понял?
– Поправил воротник рубашки, что явно мешал его второму подбородочку.
– Ко мне тоже только по большой надобности теперь приходи.
– Когда Волк еще дурь подкинет?
– главное спрашиваю.
– Не знаю. Она у него тоже в огороде не растет. Найдет тебя, не торопись.
– Не торопись...
– передразниваю.
– Может, мне "капуста" нужна...
– Зачем тебе деньги?
– искренне так спрашивает.
– Все у тебя есть. Тут кормят, поят, в баню водят...
Смерил я его взглядом, ничего отвечать не стал. Знал бы ты, гнида бумажная, зачем человеку деньги. Ах...
Прячу шоколад под резинку трусов.
– Чего ты письмо Джигита Мамочке-то вложил?
– спрашиваю.
– Чего?
– вздыхает.
– Надо - отдал, отчитываться перед тобой, что ли? Тебе и лучше, расплачиваться он не хочет, в другую зону стремится. Теперь ты хоть знаешь это.
– Никуда он не денется. Это от него шоколад...
– усмехаюсь тут.
– Как?
– удивляется. Даже испугался, глазищи выпучил.
– А от кого же? Ну, не от него, а с воли, от барыг его. Да никто не знает... А Чижов дурак, всех подвел, Волку ничего не оставалось, как сдать его. А письма Джигита Мамочке больше не отдавай, хорошо?
– Волков не знает?
– Тихо...
– приложил я палец к губам, - всем достанется.
Я заспешил от него, а когда вышел, засек - из окна Мамочка на меня внимательно смотрит. Даже ручкой мне помахал - зайди, мол, вот же сука...
Я сразу за барак, еще не хватало... зайди.
ЗОНА. МЕДВЕДЕВ
Позвонил я по внутреннему, чтобы передали по репродуктору: явиться заключенному Филину к майору Медведеву. Срочно. Что ж такое, все вразнос... Вчера Дроздова-куролеса не мог дождаться, сегодня этот хитрый меня заставляет нерв-ничать. Да когда ж власть почувствуют, черти!
Нарисовался вскоре Филин.
–
– спрашиваю.
– Не видел...
– Ангел прямо безвинный.
Понимал я уже всю бесполезность обыска сейчас, после того как он исчезал куда-то, понимал... Но все же повел его на вахту, Шакалову кивнул - обыщи.
– Чего прячешь?
– осведомился тот у Филина.
– Майору лучше знать...
– Ухмыляется, сволота.
Обыск ничего не дал, понятно.
– Что делал у цензора?
– спрашиваю.
– Ну а что можно там делать? Ясно. Письмецо пришел спросить, - нагло лыбится.
Сейчас я это и проверю, думаю. Пойдем сейчас к Меринову, как они его кличут... Пятнадцатилетнему Капитану.
ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ
"Заначил дурь" - это значит спрятал принесенный наркотик, для несведущих.
Заначку Филин сделал в кинобудке, отодвинув лист фанеры, вытащив три кирпича - два внутрь и один вниз. Туда перекочевали... нет, не шоколадки... каждую он разломил, и под золотинкой оказались уложенные ровно белые пластины кукнара - сырца мака, собранного где-то далеко, на Иссык-Куле, и переданного дружками лихого Джигита сюда, за тысячи километров.
Отсюда при случае Филин перенесет свой драгоценный груз под старую эстраду, а оттуда потихоньку будет потаскивать свое шоколадное богатство, чтобы его продавать, ссужать и играть на него в карты. Будет получать за это деньги и так же аккуратно складывать их под эстраду, чтобы они накопились пачками червонцев.
И когда станет их много, передаст трусливому Мерину, чтобы тот, оставив себе мзду, передал засаленные десятки капитану Волкову, а тот купил себе на них коньячку и одеколончику, жинке - сережки, деткам - конфетки, а подполковнику Львову - подарочек ко дню рождения - дорогой и типично мужской штучное ружье, из которого бы пострелял тот осенью уточек и пригласил бы на жаркое капитана.
И они выпили бы за благополучную службу.
ЗОНА. МЕДВЕДЕВ
– Чего ж ты мне лепишь, Филин?!
– Я тут уже взорвался.
– Ни бандеролей, ни посылок тебе не положено, а за письмами все в отряд обращаются, когда почта приходит!
Он одевается, а на мои слова - никакого внимания. Нет, не поймаешь его пока, прошмыгнул опять...
– Иди, - говорю.
– Но знай, что я тебя все равно достану. С Мерином твоим или одного. И все твои картишки кончатся, и денежки, и наркота. И не в ПКТ пойдешь у меня, Аркадий Филин, а сразу по этапу. Понял?
Кивает да лыбится. Ладно, посмотрим...
ЗОНА. ЦЕНЗОР
Заходит ко мне Медведев, улыбается, руку жмет. Он часто берет письма своего отряда для читки, так положено. И вдруг говорит:
– Прошлый раз ты письмо Цесаркаева задержал, мне надо с ним поработать.
А я разве упомню, что я задержал, у меня их проходит сотни за день, читать не успеваю. Поискал в бумагах на столе, не нашел. А майор тем временем сейфик приоткрыл, ключ торчал, не успел замкнуть. И вдруг вкрадчиво так говорит за моей спиной: