Десять ли персиковых цветков
Шрифт:
Я поставила себя на его место и, немного подумав, добавила к сказанному:
– Сейчас мне так уютно и спокойно…
Его глаза заблестели, и, откинув пряди с моего лица, принц коснулся губами моего носа и хриплым голосом ответил:
– Когда подобные слова срываются с твоих уст, я мечтаю оказаться в твоем плену…
Глава 21
Душа, вернись!
Пятого числа восьмого месяца наступил шумный и веселый Праздник осени. Во дворце Великого холода [111]
111
Дворец Великого холода (кит. ???, Лунные чертоги) – в китайской мифологии дворец на Луне, где живет богиня Чан Э.
112
Чан Э (кит. ??) – персонаж китайской мифологии, в даосизме почитается как богиня Луны.
113
У Ган (кит. ??) – персонаж китайской мифологии, приговоренный к вечной рубке османтуса на Луне.
Я собиралась сопровождать его, чтобы все время находиться рядом, но он не позволил, велев мне вернуться в Цинцю. Принц не пожелал взять меня с собой, видимо, из опасений, что в мире смертных я буду постоянно пытаться защитить его, нарушу запрет об использовании магии и она обратится против меня же. Однако я верила, что смогу пережить парочку ударов от бунтующих сил. Тщательно все обдумав, я решила, что сначала вернусь в Цинцю, дабы успокоить принца, и дождусь, когда он сделает пару глотков воды Забвения и переродится. Вот тогда-то и осуществлю свой коварный план. Я найду его и всегда буду поблизости. Любить кого-то – значит беспрестанно думать о нем. Когда с любимым все в порядке, ты чувствуешь себя намного лучше. В этом и заключается прелесть состояния влюбленности. Даже когда все идет прахом, самые горькие невзгоды кажутся медовой сладостью, если в твоей душе живет любовь.
Звездный владыка Сы Мин оказал мне услугу и подсказал, как найти Е Хуа.
В мире смертных, где принц будет отбывать наказание, он родится в знатной семье, из Цзяннани, целые поколения которой известны успехами в области литературы и науки. Его двоюродный дядя займет важную должность в Императорском дворце. Сы Мин с огромным воодушевлением, восхищенно цокая языком, говорил, что его бесценный опыт в написании книг Жизней показывает: дитя, воспитанное в столь одаренной семье, непременно превзойдет предыдущие поколения. Обладая недюжинным литературным даром, принц достигнет небывалых вершин при дворе. Е Хуа действительно почти не расставался с кистью, и такая судьба подходила ему как нельзя лучше.
Однако я прекрасно понимала, что в мире смертных, в больших семьях, очень серьезно относятся к соблюдению дисциплины. Детей воспитывают в строгости, отчего они вырастают скучными, ничем не интересующимися людьми, в отличие от их смышленых и бойких сверстников, родившихся в сельской местности. Е Хуа никак нельзя было назвать бойким, и, признаться, я вовсе не надеялась, что его нрав изменится после перерождения. Однако мне доставляла немало переживаний мысль, что в детстве, которое принц проведет в
Е Хуа станет первым внуком знатного семейства Лю, родившись у жены их молодого господина. Его детским именем будет Лю Ин, а взрослым – Лю Чжаогэ. Имена его мне не очень понравились, слишком уж веяло от них «ученостью», что совсем не подходило доблестному и мужественному Е Хуа.
Возвратившись в Цинцю, я привела в порядок свои немногочисленные наряды, уложила их и, смочив горло холодным чаем, поспешила в персиковый лес к Чжэ Яню, чтобы бессовестно выпросить у него еще целебного снадобья. Однако хозяин леса повстречался мне на полпути: он во весь опор мчался на благовещем облаке, а за ним, на птице бифан, следовал Четвертый брат. Оба, увидев меня, резко затормозили.
Четвертый брат с горящими глазами обратился ко мне:
– Сестрица, сегодня тот день, когда может осуществиться твоя заветная мечта. Мы только из Западного моря. Всю прошлую ночь принц Де Юн метался и ворочался, а сегодня утром Чжэ Янь, использовав заклинание поиска душ, обнаружил, что в теле принца больше нет осколков душ высшего бога Мо Юаня. Мы спешим в пещеру Разноцветного пламени. Высший бог Мо Юань спал глубоким сном семьдесят тысяч лет, и вот этот день настал: он, наконец, пробудился…
Застыв на месте, я очень долго не могла прийти в себя после услышанного. Когда мне, наконец, удалось совладать с собой, я заметила, что трясущейся рукой тянусь к Четвертому брату. Запинаясь, я спросила его:
– На… наставник очнулся? Он действительно очнулся?
Четвертый брат кивнул и, нахмурившись, ответил:
– Ты уронила свои вещи с облака.
Я хорошо знала, что Мо Юань должен был очнуться не раньше чем через три месяца. Я мысленно произвела расчеты: получалось, что с того дня, когда принц Де Юн принял пилюлю, прошло не больше двух месяцев. Наставник пробудился за такой короткий срок! Он действительно больше не спит глубоким сном?
Мне не довелось пережить те незримые изменения внешнего мира, что перемалывают основы мироздания и ввергают народ в пучину бедствий, однако за те семьдесят тысяч лет, что я скрывалась в Цинцю, Великое озеро пересыхало семьсот семьдесят девять раз. На моих глазах гора Ехоу, которая каждые сто лет сдвигается на один чжан, перешла из владений семьи Чжу Инь во владения отца и матушки. Семьдесят тысяч лет – это добрая половина моей жизни. И все это время я была занята одним-единственным делом: ожиданием пробуждения моего наставника. И теперь он наконец очнулся!
Стоявший рядом Чжэ Янь тяжело вздохнул:
– Все же не зря мальчишка Е Хуа потерял столько лет совершенствования.
Меня переполняла печаль, когда я склонила голову в ответном кивке.
Четвертый брат, смеясь, произнес:
– Я слышал от Чжэ Яня про принца Е Хуа, вот уж кто и вправду влюблен! Однако судьба сыграла с тобой злую шутку. Только ты отдала долг высшему богу Мо Юаню, как уже снова оказалась должницей – теперь принца Е Хуа. Семьдесят тысяч лет ты поила наставника кровью из своего сердца. Как же ты рассчитываешь вернуть Е Хуа сорок тысяч лет совершенствования?
Я раскрыла веер, чтобы спрятать слезы, и ответила:
– Я все-таки собираюсь стать женой Е Хуа. Мне кажется, супруги должны жить в любви и понимании, а не держать в уме, кто перед кем в долгу.
Стоявший на облаке Чжэ Янь, фыркнув, произнес:
– На этот раз ты верно рассуждаешь.
Би Фан поздравил меня, и я поблагодарила его в ответ. Чжэ Янь и Четвертый брат продолжили свой путь. Развернув облако, я направилась за ними.
Е Хуа может немного подождать. Когда я только начала учиться на горе Куньлунь, я, как ученица, редко проявляла почтительность к Мо Юаню, моему наставнику. Когда я повзрослела и поумнела, отдавать ученический долг было поздно – Мо Юань уже лежал в пещере Разноцветного пламени.