Десятка Лоу
Шрифт:
— В отпуск собралась, Чу?
Прицеп накренился, остановившись на склоне. Я лежала, не шевелясь, и старалась дышать как можно тише. Несмотря на заверения Фалько, вонь была такая, что у меня слезились глаза. Першило в горле. Второй раз за сутки я была близка к тому, чтобы сблевать.
Генерал лежала рядом, злая как черт. Чума настояла на том, чтобы она остригла волосы. Сказала, что от ее стрижки разит Согласием. В конце концов Габриэлла согласилась, и ее черную гриву сменила неровная мальчиковая стрижка, отчего она стала выглядеть еще младше. Но ее гнев разгорелся с новой силой, стоило ей
Снаружи донесся приглушенный смех Фалько.
— Отпуск? — отвечала она солдату. — Это бизнес, деточка! Некоторые вещи нельзя никому доверять.
Позади прицепа заскрипели тормоза: подоспели чики на своих кобылах.
— Куда это ты намылилась со своей бригадой, а? — в голосе постового был не только юмор. — Наверное, что-то стоящее. Ты там, часом, не оружием опять решила торговать?
— Я? He-а, я диверсифицирую бизнес. Новая тема, сельхозпродукция.
Солдат захохотал.
— Когда это ты решила навозом барыжить?
— Бизнес есть бизнес. А поскольку чумка сгубила половину скота на Бровосе, удобрение теперь большой бизнес.
Еще один смешок.
— Хорошо, Чу. Будь аккуратна. Говорят, там пошаливают.
— Типа я не знаю. Да пребудут твои мысли в чистоте.
Солдат хлопнул по металлическому корпусу, и фургон с прицепом снова тронулся. Еще несколько сотен метров — и можно будет выбраться из этого ада…
— Стой!
Фургон резко остановился, так что меня бросило на Габриэллу, и я услышала ее частое дыхание. Мы замерли. Снаружи раздавались лязганье, топот и взвинченные голоса.
— Рядовой! Был приказ обыскивать весь транспорт, выезжающий из поселка. Этот прицеп обыскали?
— Нет, сэр, но…
Кто-то отбросил край брезента. Тишина.
— Что это за дерьмо? — спросил кто-то, закашлявшись.
— Змеиные потроха, — презрительно бросила Фалько, не покидая водительского кресла. — Обрезки, хрящи, отходы с кухни, богатейшая нитратами субстанция, сэр. Желаете взять пробу?
— Не играй со мной. Куда ты с этим направляешься?
— В Новую Тоску. Говорят, на ранчо не хватает нитратов, цены взлетели вдвое.
— Ну ты и хищница.
— Так мы закончили?
Снова молчание. Наконец, брезент опустили.
— Посмотрим. И смотри, чтоб эти чики без тебя не наделали дел.
— Они смирные. Максимум — пара шумных вечеринок.
Фалько надавила на газ, и фургон рванулся вперед в облаках пыли, оставляя блокпост позади.
Полчаса спустя, под магистралью Аэрострады, мы наконец смогли выбраться из нашего зловонного укрытия. Сняв респиратор, Генерал согнулась пополам и долго блевала.
— Ну ты и сука, — хрипло крикнула она Чуме.
Та только рассмеялась и протянула ей флягу с водой.
— Док, ты как?
— В принципе, не хуже, чем после купания в отстойнике, — я осмотрелась по сторонам, впуская в легкие сухой воздух пустыни. — Каков план?
— Радуйтесь, потроха нам больше не понадобятся, — сказала Пегги, прицепляя наше укрытие к двум кобылам.
— Отвезите на ближайшее ранчо, — инструктировала Чума своих чик. — Все же мы должны поиметь какие-то
Я забралась в кабину позади водительского сиденья и натянула поплотнее свою новую шляпу. Фалько, приходилось признать, выдала мне шмотки покачественнее моих старых, и в том числе подбитый мягкой тканью бронежилет. В последнюю минуту Чума молча вручила мне кусок узорчатой ткани, чтобы прикрыть шрам на шее. Иногда казалось, что она все обо мне знает.
Генерал уже устроилась на сиденье. В желтой безразмерной парусиновой куртке и бандане, прикрывающей татуировки, она выглядела еще меньше, чем обычно. Хотя ее перестало тошнить, я заметила, что ткань у нее на лбу пропиталась потом, а сжатые губы побелели.
«Еще месяц, от силы два, и твой организм откажет».
Неужели она и вправду умирает? Или это была ложь, чтобы она сама согласилась на свое уничтожение?
В любом случае в Гавани ответов на эти вопросы не найдешь. Фалько завела двигатель, чики заулюлюкали, и фургон понесся к резкой белой линии горизонта.
Дорога до Шахты заняла двое суток. Чума неутомимо жала на педаль газа, останавливаясь лишь для коротких вылазок в туалет или в случае, если двигатель угрожал взорваться от перегрева. Нам оставалось лишь замотаться до глаз в шарфы, чтобы хоть немного защититься от солнца и пыли и погрузиться в свои мысли. В какой-то момент я заснула и проснулась, только когда фургон остановился. Над нами висело черное, усыпанное бриллиантами звезд небо.
Фалько заглушила двигатель. Подъехали чики на своих кобылах. В ушах зазвенело от внезапно наступившей тишины. Ни ветерка, ни голосов. Дюны мертвенно тихи, над чужим пейзажем пульсируют далекие звезды. На грани сна и яви, мне на мгновение показалось, что я вернулась в свое детство на Ты-Ала.
Однажды мы с Нильсом выбрались из общежития, прокрались на крышу и улеглись там, глядя на звезды. Мы ловили отблески далеких новых миров: огромный, сверкающий хромом Проспер, про который говорили, что люди там не ходят по земле и никто не знает друг друга; покрытый зелеными полями Бровос, где на каждого приходится двадцать коров, большущих, как слоны; удивительный Иерихон, где в стенах огромных складов помещались целые города; слабые огни пограничных лун, куда зазывали рекламные плакаты, обещая землю и свободу. Мы казались себе особенными: первое поколение, родившееся и выросшее за пределами Земли. Все эти миры только и ждут, когда мы оставим на них свои следы.
Я посмотрела на Генерала. Она спала, свернувшись клубком. Пыль осела у нее на лице, в недетских морщинках вокруг глаз. С какой она планеты или луны? Знает ли вообще, где родилась? Я сняла с себя куртку и осторожно накрыла ее.
— Она выглядит такой маленькой, правда? — прошептала Пегги, когда я покинула кабину. — Как настоящий ребенок.
Я выдавила из себя улыбку. Мы подошли к костру и уселись кружком. «Настоящий ребенок». Кто из нас тут настоящий?
— Я вот все думаю, — продолжила Пегги, когда Фалько и Бут отошли к фургону. — Ведь я могла оказаться на ее месте, если б была на пару лет младше.