Десятка Лоу
Шрифт:
Без костюма девочка выглядела гораздо меньше — лет на двенадцать или тринадцать. В бежевом термобелье, вроде пижамы, пропитавшемся кровью у воротника, с дырой на локте и пятнами машинного масла. Может быть, она спала, когда подали сигнал тревоги, и этот человек затащил ее в эвакомодуль?
Возможно, он ее отец, хотя и не похоже. Кто же тогда, телохранитель? Похититель? Так или иначе, они не с пограничных лун и не с Делоса. Они выглядят слишком здоровыми для этого. Современный эвакомодуль и новехонькие костюмы сами по себе уже говорят о богатстве.
Прощупав
Мужчина все это время не проронил ни слова, лишь внимательно глядел на лицо девочки. Вернувшись к нему, я поняла, какой ценой далась ему эта сосредоточенность. Последние следы румянца исчезли, и лицо стало абсолютно белым, бескровным. Расстегнув его костюм, я поняла, что он умирает.
Его белый воинский тельник пропитался кровью. Рубиновая струйка пульсировала между ребер. Там, глубоко закопавшись в плоть, застрял металлический осколок. Наверное, в момент удара он повернулся на бок и закрыл собой ребенка.
— Брось, — прохрипел он, когда я коснулась кончика торчащего из него осколка. В горле у него булькало. — Знаю, что все плохо.
Я кивнула. Глупо врать в такой ситуации.
Он нашел глазами мои глаза.
— Она выживет?
— Если придет в сознание, если не поврежден мозг и если в рану не попала инфекция…
Он схватил меня за рукав окровавленными пальцами:
— Она не должна умереть, — он из последних сил приподнялся. — Сделаешь с ней что — они тебя найдут. Поплатишься жизнью.
— Ничего я ей не сделаю. — Я разжала его пальцы и высвободила рукав. — Говорю же, я медик. Слово даю.
Минуту он собирался с силами, тяжело дыша. Пахло спекшейся кровью и обгорелой плотью.
— Ближайший город?
— Красный Лоб. День пути. Шахтерский городок.
— Согласие… контролирует его?
Я грустно рассмеялась.
— Им так кажется.
Он откинулся на спину.
— Вези ее туда. Найди связь. Она знает, что делать. Она должна…
Я услыхала неясный шум и остановила его движением руки. Издалека, будто приближаясь, доносилось гудение. Едва различимый рев перегруженного двигателя. Я выругалась и вскочила на ноги.
— Что? — растерянно спросил мужчина, наблюдая, как я срываю брезент и складываю его на мула.
— Ловцы, — коротко бросила я в ответ, сгребая медикаменты обратно в аптечку. — Стервятники, уже мчатся сюда.
— Ловцы? — просипел мужчина. — Это бандиты?
— Скорее секта.
В его глазах появился огонек надежды. Он, конечно, думал, что даже с сектантами можно как-то договориться, сторговаться.
— Забудь, — обрубила я. — Они отмороженные. Они вас обоих убьют, вытащат органы и очистят кости от мяса, и не ручаюсь
Я нагнулась к нему, чтобы подобрать бинт, которым так и не воспользовалась. И на какое-то мгновение, показавшееся мне вечностью, встретилась с ним глазами и увидела в его зрачках свое отражение. На меня смотрело незнакомое лицо: впавшие прищуренные глаза, обветренная кожа в мелких порезах. Шум двигателей приближался, на горизонте появилось облако пыли.
— Тогда ступай, — прохрипел он. — И держи свое слово.
Я не спорила. Выбор несложен: двое живых и один труп или же три трупа, над которыми надругаются Ловцы. Кроме того, счет требовал продолжения. Кое-как подняв девочку, я уложила ее среди тюков на багажнике мула, чтобы не скатилась на ходу, надвинула шарф до уровня глаз и уселась за руль.
— Скажи ей, я умер ради нее, — донесся до меня голос раненого. — Скажи ей, она должна сражаться!
Я не ответила. Мул помчался к горизонту.
Мы ехали, пока двигатель мула не начал перегреваться, а запахи крови, топлива и жженого металла не остались далеко позади.
Я направлялась в Красный Лоб. Здесь больше некуда было ехать. При всей моей нелюбви к поселкам, требовалось где-то отдохнуть. По крайней мере, там не опаснее, чем везде, и есть хоть кто-то знакомый. Правда, с девочкой… Я оглянулась на неподвижно лежащую на багажнике фигуру.
«Сделаешь с ней что — они тебя найдут».
Несомненно, он имел в виду ее семью или телохранителей. Не мог же он иметь в виду их.
Или мог?
Холодок пробежал у меня по спине, несмотря на жару. Пот собирался под шляпой и стекал вниз, разъедая глаза. Я остановилась в узкой полоске тени у большого валуна. Девочка что-то пробормотала, когда я снимала ее с багажника. Глаза быстро двигались под закрытыми веками, будто она читала какую-то гигантскую книгу. Она была горячая и часто дышала. Грустно вздохнув, я нащупала мешочек с шариками кислорода. Не хотелось их расходовать, но необходимо получить ответы на вопросы.
Как только шарик раскрошился у нее в зубах, девочка открыла глаза. Ярко-карие, с покрасневшими из-за лопнувших сосудов белками. На секунду она зажмурилась от яркого света, потом сфокусировала взгляд на мне. Тень страха пронеслась по лицу, все еще покрытому спекшейся кровью. Открыв рот, моя пациентка попыталась закричать, но закашлялась.
Я достала из-за пояса флягу и приложила к ее губам. Она жадно глотала несвежую воду, пока я не отобрала флягу.
Отдышавшись, она спросила:
— Лассаль?
— Здоровенный рыжий мужик? Он не с нами.
— Не с нами?
— Умер. Ему сильно досталось при крушении. Ты помнишь, что случилось?
Девочка поморщилась, подняв руку к голове.
— Ты ранена. Но я зашила порез. Думаю, выживешь.
Девочка часто заморгала, будто сдерживая слезы. Я вздохнула. За годы одиночества совсем разучилась говорить с людьми, не говоря уже о детях. Дети на Фактусе — редкость.