Десятый лицей
Шрифт:
Когда-то она ходила в художественную школу, окончила там трёхгодичный курс и получила сертификат, но рисование её не привлекало. Можно сказать, она не видела в этом отдушины. Многие говорили, что у неё был талант, даже учительница поручала ей рисовать более сложные картины, но Лика со временем пришла к выводу, что обладала не больше чем навыком. В младшей школе её приняли в хор, но почему-то бабушка и мама не сильно обрадовались этому. Наверное, не расслышали её так же хорошо, как учительница музыки. Лика, увидев их реакцию, отказалась ходить на хор раньше, чем началось первое занятие. Однажды она услышала, как Арина Шмидт с кем-то обсуждала пение и сказала:
– Болотова,
Татьяна Марьяновна, которой кто-то сказал, что Лика расстроилась из-за этих слов, объяснила Арине, что так можно говорить только тогда, когда сама умеешь хорошо петь и только в самой вежливой форме, чтобы не обидеть человека.
В старшей школе Лику тоже пригласили в хор, чему она искренне обрадовалась, но попросили не петь на одном важном выступлении. Тогда она огорчилась. В отличие от ситуации с рисованием девочка не забросила пение, просто пела она теперь только для себя.
В мечте стать актрисой она пошла ещё дальше: Лика готова была идти против всех, кто сомневался не только в её будущем успехе, но и в серьёзности выбранной ею профессии. Во время карантина Лика просила сестру разучивать с ней сценки из книг и мультфильмов, а вечером они показывали их родителям. Им нравилось, ведь если бы отчиму не нравилось, он бы дал об этом знать, но они всё равно не воспринимали это всерьёз. Не было людей, которые искренне верили в неё, поэтому она собиралась доказать им, что они неправы.
Но всё же ей было тяжело. В моменты сомнений и неуверенности в себе, подруги пытались утешить её тем, что она для них самая лучшая и как человек, и как подруга. Лика понимала, что одного умения дружить в этой жизни ей будет мало. С каждым разом грусть накатывала всё сильнее и сильнее, и, казалось, никто не мог её понять. Наступил тот период, когда даже мама не могла понять дочь. Конфликты с ней у Лики случались по любому поводу, чаще всего насчёт домашних обязанностей, к которым Лика не была приучена, а требовать от неё их выполнения ни с того ни с сего было бессмысленно. После очередной ссоры Лика пригрозила, что больше не будет жить с мамой «под одной крышей».
– Ну и куда ты пойдёшь?
Идти действительно было некуда. В этом был минус возраста: уйти можно было лишь в свою комнату, которая, к счастью, хотя бы была.
Бабушка, приходя в гости, ругала Лику за то, что та ссорилась с матерью. Иногда девочке казалось, что бабушка приходила только для того, чтобы дать ей нравоучение, которое она бы всё равно не приняла.
Любая мелочь могла расстроить Лику. Поссорившись с подругами, она приходила в свою комнату, закрывала дверь, выключала свет, ложилась на ковер и плакала, смотря в потолок, под грустную музыку. Она не пыталась поднять себе настроение весёлой музыкой, которая, казалось, насмехалась бы над ней в такой ситуации. Вместо этого Лика давала волю эмоциям, но только так, чтобы никто не видел. Иногда она плакала перед сном, тогда ей приходилось затыкать себе рот одеялом, чтобы никто не слышал, а иногда в ванной – садилась в ванну и рыдала, пока из душа лилась вода. Справиться со всем ей помогали её любимая песня, вера в будущее, которое она собиралась получить, и обязанности, которые она выполняла в лицее.
Причиной всему этому были не только страхи и сомнения, но и комплексы, знакомые каждому подростку. В себе Лика не видела ничего красивого, а все окружающие её люди будто бы были олицетворением красоты. Ни мама, ни подруги её мнения не разделяли, поэтому она перестала делиться с ними своими мыслями. Однако в своей печали она была
Лику не пугало одиночество. Когда родители вместе с младшей дочкой уехали в гости с ночёвкой на зимних каникулах, Лика включила весёлую музыку, что случалось редко, и стала танцевать, чего вообще практически никогда не делала. В конце этой дискотеки на одного она уснула на родительской кровати, которая была самой большой в доме и манила её каждый раз, когда она оставалась на ночь одна.
Глава 5
В преддверии Восьмого марта в десятом лицее проводился конкурс «Коса – девичья краса». Это было нечто среднее между конкурсом красоты и конкурсом талантов. Участницей от шестого «Г» была Диана. Основная фишка конкурса заключалась в том, что девочки должны были продефилировать, демонстрируя красивую косу. Волосы Дианы, которые на то мероприятие заплетала её предыдущая соседка по парте Юля, были хотя и не самыми ухоженными, но одними из двух-трёх самых длинных в классе. Походка её, правда, оставляла желать лучшего, но она смогла взять своим талантом – игрой на пианино.
– Как Вам выступление Дианы на конкурсе? – Спросила Лика на следующий день у Татьяны Анатольевны.
– Она, конечно, переволновалась и наделала много ошибок, но это моё любимое произведение, поэтому я поставила высокий балл.
Кроме учительницы музыки, в жюри сидели два учителя технологии – рассеянный учитель мальчиков, пытавшийся поставить семь баллов из пяти, и строгая учительница девочек. Конкурс выиграл шестой «Г».
– Ко мне в друзья добавилось какое-то модельное агентство. – Сказала Арина одноклассницам на технологии.
– Ко мне тоже добавлялось. – Ответила Настя. – Это просто реклама.
Выяснилось, что с этого аккаунта были отправлены заявки в друзья всем девочкам, кроме Дианы и Лики. Это не было какое-то хорошее агентство, просто одна из модельных школ. Сейчас такие есть на каждом шагу во всех городах, а тогда они только начинали появляться.
– Обидно как-то. – Высказалась Диана.
– Да, мне тоже. Я бы всё равно не пошла в модельное агентство, но то, что нас пропустили, доказывает, что мы некрасивые. – Ответила Лика. Главным её комплексом было отсутствие скул, и весь её мир был сосредоточен на этом. Диану мучила та же проблема. – Это всё потому, что у нас пухлые щёки!
Когда Лика поделилась с мамой своими мыслями, та попыталась приободрить её своей историей. В её возрасте она тоже не считала себя красивой, а выросла – похорошела. Мама думала, что никогда не выйдет замуж, но сейчас была счастлива с супругом и двумя детьми.
– Когда я была во втором классе, – рассказывала мама, – мальчики начали провожать девочек до дома. Моя подружка жила в том же доме, что и я, и её провожал наш одноклассник. И вот как-то раз мы шли, и он мне сказал: «А тебя никто до дома провожать не будет!» А я ему ответила: «А меня не надо провожать – я и сама дорогу знаю!» Но мне было так обидно! А в одиннадцатом классе, когда все стали ходить на дискотеки, тот мальчик позвал меня пойти с ним. Я ему ответила: «А я помню, как ты в детстве мне сказал, что меня никто до дома провожать не будет!» И не пошла с ним.