Детектив на исходе века (Российский триллер. Игры капризной дамы)
Шрифт:
— Я думаю, что мне не надо представляться?
Корж кивнул головой.
— Ну и чудненько, а ты изменился за десять лет, пока мы не виделись, постарел… Служба заколебала?
— Ты тоже не помолодел, — уел Бурцева Корж, — хотя и не служишь уже. Точнее, служишь, но Маге…
— Мелковато берешь, — сказал Бурцев, — я не Марат, чтобы служить Маге…
— А кому же ты служишь?
— Никому… Я, как Черный Абдулла [10] , сначала служил государству, потом обеспечивал бизнес другим, а потом мне все надоело. Я стал работать на себя.
10
Черный
— Так уж и на себя, — съязвил Корж, пытаясь заставить Бурцева сообщить как можно больше информации, компрометирующей его, помня о микрофоне в лямке бронежилета и магнитофоне в машине.
— Ты напрасно пытаешься меня разговорить, если ты придумал штуку с записью на магнитофон, то зря, у нас тут машинка импортная помехи делает, ни запись, ни подслушивание нашего разговора невозможно. Что лицо вытянулось, не ожидал?
— Почему же, — произнес Корж, — ожидал и поэтому ничего не взял с собой.
— Даже если бы ты взял, тебе бы ничего не помогло. Но вернемся к нашим баранам…
— К баранам мы еще успеем… Я бы рад услышать, как ты устроился так, что не зависишь ни от кого.
— А зачем тебе это?
— Хочу повторить твой путь.
— Мой путь неповторим, но если уж ты хочешь услышать, пожалуйста. Миром правят большие деньги, а люди, которые их имеют, нуждаются в помощи профессионалов. Случается так, что профессионалы по своим качествам оказываются сильнее обладателей денег и при номинальном хозяине становятся хозяевами фактическими. Все просто и старо как мир…
— Значит, ты стал боссом, таким, как Басков, Перепел, Мага…
— Ты — хитрый? Да? Ты все же надеешься, что кто-то услышит меня и тебя?
— А ты побаиваешься?
— Нет, я ничего не боюсь — это моя слабость.
— Ух ты, а я думаю, откуда мой бывший шеф знает поговорку Патрушева.
— Оттуда, оттуда…
— Я догадывался…
— Правильно догадывался. Но ты меня зря провоцируешь, сравнивая с Басковым и другими. Все они преступники. Их можно арестовать, посадить в тюрьму, меня — нельзя… Я, как сверхзвуковой истребитель, недосягаем для зениток правоохранительных органов. А теперь хватит пустого базара. Ты звонил моим людям и предлагал материалы… расследования взрыва в „Арго“.
— Да, и не только.
— А что еще?
— Об этом будет разговор отдельный.
— Ну как хочешь. Где материалы?
— Ты что, считаешь меня за дурака? Материалы получишь тогда, когда договоримся о цене.
— О цене? Разве ты не работаешь за идею?
— Сейчас я не работаю за идею.
— Ну и времена настали, — скривился Бурцев. — Сколько ты хочешь? В рублях? В долларах?
— В долларах, — ответил Корж, — сейчас это модно.
— Ну хватит выпендриваться, — взъярился Бурцев. — Ты серьезно думаешь, что я буду торговаться с тобой. Ты, как идиот, явился сюда и думаешь меня шантажировать. Ты влип. И то, что ты напялил на себя бронежилет, тебя не спасет. Мы выбросим тебя за город на свалку, и никто не будет знать, что с тобой произошло. Понял? И даже известный беллетрист Кондровский ни строчки не напишет о тебе. Мне плевать на все твои расследования, понял?
— Понял, —
— Блеф, — сказал Бурцев.
— Нисколько, гони деньги и получишь список.
— Паша, ты идиот. Неужели ты считаешь, что после того, как я получу этот список, я оставлю тебя в живых. И ты диктуешь условия мне? Ты уже на мушке. Тот „БМВ“, который ты обманул, был наш, но задача у него была не тебя пасти, а посмотреть, нет ли у тебя на хвосте моих бывших коллег. Поскольку на хвосте у тебя никого не было, тебе дали возможность приехать сюда. Сообщить кому-либо о встрече ты не мог, да и не поверит тебе никто. Ты алкаш, который спился после смерти жены…
— Ты можешь это сделать, но тогда ты не получишь список, копия которого в случае моей смерти будет обнародована.
— Где список?
— Где деньги?
— Прежде чем давать деньги, нужно посмотреть на товар.
— Годится.
— Слушай, а что ты будешь делать с деньгами?
— Квартиру отремонтирую, которую вы у меня сожгли, премию выплачу тому, кто Марата замочил.
— Не получится, — сказал Бурцев, — ты напрасно пытаешься вывести меня из себя или потянуть время. Не считай других глупее себя.
— Уж не думаешь ли ты, что я поехал сюда, не оставив маячок? Поэтому завтра и хозяина „Арго“, и тебя возьмут за жабры.
— Не возьмут… Наш посредник скажет, что ты здесь был и пытался его шантажировать, однако он на шантаж не поддался, и ты ушел ни с чем. А потом тебя найдут за городом на свалке. Мы тут водочки припасли, чтобы в тебя влить, так что все будет, как в жизни: Корж наконец-то допился до ручки, заблудился по пьянке и замерз… Где список и материалы?
— Где деньги?
— Все, мое терпение лопнуло. У тебя единственный шанс, но не выжить, а умереть безболезненно. Ты отдаешь список. И умираешь цивилизованно. Ты не отдаешь список и жалеешь, что не отдал: тебя очень больно зарежут. Как?
— Он в машине, но открыть ее смогу только я.
— Ищи дурней себя, — проговорил Бурцев. — Володя, поищи у него ключ в брюках.
Один из качков пошарил в карманах брюк Коржа и извлек оттуда ключ зажигания.
— В салоне на сиденье.
— То-то…
Бурцев кивнул качку, и тот направился к выходу из холла. Корж побледнел, и это не ускользнуло от внимания Бурцева.
— Не дрейфь, Паша, — сказал он, — я свое слово держу. Мы тебя не больно зарежем…
Корж попытался улыбнуться, но губы свела судорога.
— Что задергался? — спросил Бурцев. — Не переживай, мне ведь все равно, есть там папка или нет…
Корж впился глазами в стену, словно стараясь через нее увидеть, как телохранитель открывает дверцу машины. Мышцы Павла напряглись. Бурцев посмотрел на него и вдруг все понял.
Кроев развязал шнурки папки, которую оставил ему Корж, извлек оттуда напечатанные на машинке листы и начал читать. Первые строки убедили его в том, что Корж после смерти Любани все-таки сдвинулся рассудком. Вязкость мышления, отсутствие логики изложения. Но… закончилось некое сумбурное вступление „документа“, и сквозь текст стал проступать прежний Корж, уверенный в себе и твердо стоящий на ногах. Корж, который всегда отвечал за свои поступки и не ждал снисхождения к себе.