Детектив на исходе века (Российский триллер. Игры капризной дамы)
Шрифт:
— Все, Леня, все, — ответил Корж. — У меня к вам никаких счетов, и у вас ко мне тоже. Не надо лишнего базара.
— Точно, — сказал Ленчик, лавируя между машинами, был час пик, — пустой базар — пустое дело. Мы найдем убийцу…
— Леня, мне до лампочки, найдете вы убийцу или нет. И в первом, и во втором случаях я ему благодарность от себя лично могу объявить. А перевод этот, может, и к лучшему… Мой оперативный учитель Патрушев говорил, что на этой сволочной работе у каждого свой срок, у каждого свой запас прочности, кончился этот запас, надо уходить.
— И все же мы оставляем за собой слово.
— Дело ваше… Меня это
Они поставили машину под окнами квартиры Коржа: чтобы супостаты не угнали. Занесли чемодан и все прочее в квартиру. Празднично, насколько это могут сделать двое мужчин, накрыли в кухне стол и уселись друг против друга.
— Я немного, — сказал Ленчик, — я за рулем.
— Годится, — ответил Корж и плеснул в стаканы.
Выпили, закусили. И пока алкоголь всасывался в кровь и размывал барьеры торможения, Корж дал себе слово, что сегодняшние проводы не будут похожи на те, что были двенадцать лет назад, когда он, молодой сотрудник, так же, как сейчас Ленчик, провожал своего проштрафившегося шефа.
Патрушев тогда крепко выпил и говорил:
— Эх, Паша, сколько я ребят в тюрьму за свою жизнь посадил. А скольких от этой тюрьмы спас…
— Еще по одной? — спросил Корж Ленчика.
— Не-а, — ответил тот, — я за рулем.
— Ну как хочешь, — сказал Корж и налил себе стакан с верхом.
Помедлив немного, он махом опрокинул его в рот, зажевал кусочком колбасы, посидел немного и вдруг пьяно сказал:
— Эх, Леня, сколько я ребят в тюрьму посадил…
Коржа все-таки перевели в дежурную часть областного управления внутренних дел. Он постажировался немного и стал работать самостоятельно. На новом месте к нему отнеслись нормально. В милиции всякое случается, ну залетел мужик, ну с кем не бывает… Все мы люди…
Неожиданно для себя Корж получил возможность видеть работу своих коллег, в том числе и городского управления, как бы с высоты птичьего полета. Видеть, как они почему-то волынили или, наоборот, словно с чьей-то подсказки или от чьего-то пинка бросались на какое-нибудь малозначительное происшествие. Информация, сосредоточивающаяся в дежурной части, представляла собой картину, склеенную из отдельных кусочков мозаики происшествий и уголовных дел, тех кусочков, какими совсем недавно занимался он. Однажды Корж подумал, что судьба недаром переместила его с одного места работы на другое. И он стал анализировать происшествия в городе, чтобы по многим ниточкам, отходящим от исполнителей преступных акций, вычислить кукловода.
А жизнь текла своим чередом. Перед самым Новым годом на вокзале обнаружили труп бомжа. Происшествие не ахти какое в полуторамиллионном городе, если бы не одно обстоятельство. У бомжа была сумка, точнее, вещмешок, набитый деньгами. Труп обнаружила под лестницей уборщица. Она была женщиной практичной и понимала, пока сообщит об этом дежурной по вокзалу, „торбочку уведут“. Женщина захватила вещмешок с собой и оставила его дежурной. Дежурная не побрезговала заглянуть внутрь мешка, а уж потом позвонить в милицию. Железнодорожная милиция, опасаясь, что это провокация, связалось с территориальной, и Коржа попросили смотаться на вокзал, чтобы принять участие в столь необычном деле.
Корж давно не бывал на вокзале и поразился, насколько он стал темен, грязен и многолюден, но не той пассажирской массой, которая вечно спешит к поездам и от поездов, а большим количеством постоянных жителей вокзала, бомжей и бомжих,
Почти одновременно с Коржом на вокзал приехал и Кондровский. Он сказал, что готовит большую статью о бродягах и это происшествие чрезвычайно интересно, вокзальная милиция начала коситься на Коржа, думая, что это он привез Кондровского. Но Корж-то знал, что Кондровский в приглашениях не нуждался. У него масса других информаторов, во-первых, а во-вторых — чутье на такие происшествия. Однако, выудив в массе преступлений одно и приняв участие в его расследовании, он всегда давал собственные трактовки его, за что большое милицейское начальство его не любило и грозило уволить всех, кто будет сотрудничать с Кондровским или снабжать его информацией о происшествиях и преступлениях.
Полчаса хватило на то, чтобы разобраться в случившемся. Признаков насильственной смерти не было, да и вряд ли кто-либо мог решиться обидеть на вокзале главного бомжа, который ежедневно собирал дань с нищих и просто проживающих на вокзале.
Правда, потом эти деньги передавались другому лицу, но… видимо, тот невидимый босс вынужден будет обойтись без вчерашней доли.
— Я подвезу тебя до управления на машине, — предложил ему Кондровский, — если ты, конечно, не побоишься подъехать пред ясны очи твоего начальства.
— Я ничего не боюсь, — ответил Корж, — в этом моя слабость…
Они сели в машину и поехали. Когда миновали центральную площадь и выехали на улицу, на которой находилось управление, Кондровский остановил машину и спросил:
— Не возражаешь, если мы не на ходу поговорим?
Тут Кондровский взял быка за рога.
— Мне нужна информация по убийству Марущака.
— Ничем не могу помочь, — ответил Корж, — во-первых, я не даю служебную информацию посторонним лицам, во-вторых, я уже не работаю в уголовном розыске.
— А там не обязательно работать, нужно иметь там своих друзей…
Коржу ничего не стоило резко закончить этот разговор, но он почувствовал, что Кондровскому что-то известно.
— Это беспредметный базар. Что нужно конкретно? А там будет видно.
— Твои ребята арестовали Пузановского, ему вменяют покушение на кражу в гостинице „Центральная“, но…
— Все понял, — перебил его Корж, — ты хочешь сказать, что ему предъявили обвинение в краже, а потихоньку работают с ним, как с убийцей?
— Да…
— Объясню тебе, почему они это делают. Предъяви они обвинение в убийстве, и Пузе не дожить до суда. А так у них есть надежда его на скамейку привести.
— На какую скамейку? — не понял Кондровский.
— Подсудимых, — пояснил Корж, больше не слушая журналиста, — поехали… Мне надо в управление.
Корж, давно знал Пузю, Пузановского Владислава. Они были одногодками, учились в одной школе, в параллельных классах. Но потом пути их разошлись. Корж служил в армии. Пузя сидел первый раз в колонии. Освободившись, Пузя остепенился, но это не значило, что завязал. Он по-прежнему занимался квартирными кражами и ни разу не попался, потому что усвоил один принцип — не работать коллективно. Кодла — это хорошо, но и опасно. Все, что известно в кодле, рано или поздно становится известно уголовке… Но как ни воруй, без помощников не обойдешься. Нужны наводчики, нужны барыги, чтобы продать краденое, и Пузя, в конце концов, снова сел.