Детектив США. Выпуск 9
Шрифт:
— Да, мистер Марлоу? Боюсь, мистер Кингсли отсутствует.
— Я только что от него. Где бы нам поговорить?
— Поговорить?
— Мне нужно кое-что показать вам.
— Вот как? — Она задумчиво осмотрела меня. Наверное, немало мужчин пытались показать ей кое-что, включая коллекцию своих гравюр, в интимной домашней обстановке. При других обстоятельствах я бы, пожалуй, тоже попытал счастья.
— Дела, — сказал я. — Дела мистера Кингсли.
Она поднялась и открыла дверцу в ограждении:
— В таком случае мы можем пройти в его кабинет.
Мы вошли. Она придержала для меня дверь. Проходя мимо нее, я принюхался. Сандаловое дерево.
— «Королевский
Она еле заметно улыбнулась, придерживая дверь:
— При моем окладе?
— Я ничего не говорил о вашем окладе. Вы не похожи на девушку, которой приходится самой покупать себе духи.
— Да, это так, — сказала она. — И, если хотите знать, я терпеть не могу ходить надушенной в офисе. Это он меня заставляет.
Мы прошли по длинному, слабо освещенному кабинету, и она села в кресло в конце стола. Я сел там же, где и вчера. Мы посмотрели друг на друга. Сегодня она была в коричневом, со сборчатым жабо у горла. Она выглядела чуть теплее, но отнюдь не как пожар в прерии.
Я предложил ей одну из сигарет Кингсли. Она взяла, прикурила от его зажигалки, и откинулась на спинку кресла.
— Ке будем тратить время на вступительные экивоки, — сказал я. — Вы уже знаете, кто я такой и чем занимаюсь. Если вы не знали этого вчера утром, то только потому, что он любит изображать большого босса.
Она посмотрела на свою руку, лежащую на колене, потом подняла глаза и улыбнулась чуть ли не застенчиво.
— Он чудесный парень, — сказала она. — Несмотря на роль крутого дельца, в которой он любит выступать. В конечном счете он никого этим не обманывает, кроме самого себя. И если б вы только знали, сколько он натерпелся от этой потаскушки, — она взмахнула сигаретой, — ладно, не будем об этом. О чем вы хотели поговорить со мной?
— Кингсли сказал, что вы знали Элморов.
— Я знала миссис Элмор. То есть встречалась с ней несколько раз.
— Где?
— В доме одного приятеля. Почему вас это интересует?
— В доме Лейвери?
— Надеюсь, вы не собираетесь быть дерзким, мистер Марлоу?
— Не знаю, что вы понимаете под этим определением. Я собираюсь говорить о деле по-деловому, а не на языке международной дипломатии.
— Прекрасно. — Она слегка кивнула. — Да, в доме Криса Лейвери. Я там бывала — когда-то. Он устраивал коктейли.
— Значит, Лейвери знал Элморов — или миссис Элмор.
Она чуть порозовела.
— Да. Очень близко знал.
— А также массу других женщин — и тоже очень близко. В этом я не сомневаюсь. Миссис Кингсли тоже ее знала.
— Да, и лучше, чем я. Они звали друг друга по имени. Вы, я думаю, знаете, что миссис Элмор умерла. Она покончила с собой полтора года назад.
— Никаких подозрений не возникало?
Она вскинула брови, но выражение ее лица показалось мне искусственным, словно так полагалось — именно полагалось — реагировать на мой вопрос.
— У вас есть какие-то специфические причины задавать этот вопрос таким специфическим образом? Я имею в виду, это как-то связано с… с тем, чем вы занимаетесь?
— Сперва я так не думал. И сейчас не знаю, так ли это. Но вчера доктор Элмор вызвал полицейского только потому, что я смотрел на его дом, — после того, как по номеру моей машины выяснил, кто я такой. Полицейский держался со мной довольно-таки грубо, только потому, что я там оказался. Он не знал, зачем я туда приехал, а я не сказал ему, что наносил визит Лейвери. Но доктор Элмор должен был это знать. Он видел меня перед домом Лейвери. Почему он счел необходимым вызвать полицейского?
Обдумывая сказанное мною, она бросила на меня быстрый взгляд и тут же отвела глаза.
Я видела миссис Элмор только дважды, — медленно сказала она. — Но, думаю, могу ответить на ваши вопросы — на все. Последний раз я видела ее у Лейвери, как я уже сказала, и там была масса народа. Масса выпивки и громких разговоров. Женщины были без своих мужей, а мужчины без жен — если они у них были. Был там один человек, по фамилии Браунвелл, пьяный как сапожник. Я слышала, он сейчас на флоте. Он поддевал миссис Элмор по поводу врачебной практики ее мужа. Суть была, по-моему, в том, что он один из тех докторов, которые ночи напролет носятся с чемоданом, полным шприцев для внутривенного впрыскивания, и обслуживают постоянную местную клиентуру, чтобы по утрам им не мерещились розовые слоны и чертики по углам. Флоренс Элмор возразила, что ей наплевать, каким способом ее муж зарабатывает деньги, — главное, чтобы их было много и она могла их тратить. Она тоже была пьяна, но могу представить себе, что и в трезвом виде она не вызывала симпатий. Одна из этих сдобных размалеванных бабенок, которые смеются слишком громко и сидят раскорячкой, демонстрируя свои прелести. Очень светлая блондинка, румяная, с неприлично большими младенчески-голубыми глазами. Ну а Браунвелл сказал, что она может не беспокоиться, у ее мужа всегда будет отличный и легкий, хотя и сомнительный заработок. Максимум пятнадцать минут на посещение пациента на дому — и каждый раз от десяти до пятидесяти долларов в кармане. И только одна вещь его интригует, сказал Браунвелл: где это человек, будь он хоть трижды доктор, умудряется добыть такое количество наркотиков без соответствующих связей. Он спросил у миссис Элмор, часто ли у них обедают респектабельные гангстеры. Она выплеснула ему в лицо стакан со спиртным.
Я ухмыльнулся — но не мисс Фромсетт. Она раздавила свою сигарету в массивной пепельнице Кингсли и посмотрела на меня трезвым взглядом.
— Что ж, реакция адекватная, — заметил я. — А за неимением большого жесткого кулака не грех воспользоваться и стаканом.
— Да. Несколько недель спустя, глубокой ночью, Флоренс Элмор нашли мертвой на полу гаража. Дверь гаража была закрыта, двигатель машины включен. — Она остановилась, облизнула губы. — Нашел ее Крис Лейвери, возвращаясь домой Бог его знает в котором часу утра. Она лежала на бетонном полу в пижаме, голова под одеялом, другой его конец был наброшен на выхлопную трубу автомобиля. Доктора Элмора дома не было. В газетах ничего не писали об этом — только то, что она внезапно умерла. Дело тщательно замяли.
Она чуть приподняла сложенные руки и опять медленно уронила их на колени.
— Значит, что-то там было нечисто?
— Люди так думали, но это в порядке вещей. Немного позже я узнала предполагаемую подноготную этого дела. Я повстречала этого самого Браунвелла на Уайн-стрит, и он предложил мне посидеть в кафе. Он мне не нравился, но у меня было свободных полчаса. Мы сидели с ним за столиком в баре «Леви», и он спросил меня, помню ли я красотку, которая плеснула ему в лицо спиртное. Я сказала, что помню. Потом пошел примерно такой разговор. Я отлично его помню: