Детективное агентство 'Альтернатива'
Шрифт:
– Пошли.
– Куда мы теперь?
– Искать Алекса, - ответил я.
ЧАСТЬ ДВЕНАДЦАТАЯ
51. РЕАНИМИРОВАННЫЙ АЛЕКС
Я решил, что единственная надежда для нас - это Клови. Больше никого я не мог представить ни в Париже, ни в любом другом городе, кто мог бы знать, где Алекс собирался встретиться с Ракель. Если мы допускаем, что Алекс еще жив. А в тот момент мне пришлось это допустить.
Я окликнул такси и объяснил водителю, что мы сделаем несколько остановок. Водитель пожаловался, что на этом он теряет плату за проезд, тогда Нивес сунула ему тысячефранковую
– В "Де Маго" Клови не оказалось. Мы проверили кафе "Флор" и пивную "Липп", пока еще ехали по бульвару Сен-Жермен. Следующая остановка "Дом" на Монпарнасе. Здесь Нивес взяла дело в свои руки. Управляющий превзошел себя в любезности. Он был безутешен из-за того, что пришлось сказать Нивес, что мсье Клови сидел здесь всего полчаса назад и ушел, не обмолвившись и словом, увы, куда он направляется дальше.
– Как досадно, - пробормотала Нивес, задумчиво постукивая по зубам сложенной бумажкой в тысячу франков.– Мне и правда очень важно найти его сегодня вечером.
Глаза управляющего бегали от купюры к шикарной особе, от денег к женщине, от Молоха к мадонне, назовите это как вам угодно. Алчность недолго боролась с осторожностью, которая в конце концов потерпела полное поражение.
– Я предполагаю, - неуверенно начал управляющий, - вы могли бы попытаться найти мсье Клови дома.
– И где это может находиться?– ласково промурлыкала Нивес.
Управляющий проявил верх любезности и написал на бумажке адрес, а она проявила верх щедрости и сунула ему тысячу франков. Затем мы опять сели в такси и назвали адрес: набережная Д'Орсе на берегу Сены.
Клови жил в большом старом многоквартирном доме с черными коваными железными решетками на окнах и коваными железными воротами, которые стояли, как опускающаяся решетка крепости, между улицей и парадным входом. Я нажал кнопку переговорного устройства.
Клови в вышитом красном шелковом халате сам открыл дверь. С проигрывателя звучало что-то приятное, но незнакомое мне. Позже я посмотрел на пластинку и прочел: "Камилл Сен-Санс, Первая симфония".
– Клови, - начал я, - мне ужасно неприятно беспокоить вас, но мы приехали по делу о жизни и смерти.– Мелодраматично, но, по-моему, очень точно.
– Тогда, я полагаю, вы должны войти, - довольно грубо, как мне показалось, предложил Клови Но лицо его просветлело и он превратился в само очарование, когда разглядел Нивес
– Надеюсь, мадемуазель, вы еще некоторое время останетесь в Париже, обратился он к ней.– Вы прекрасно подходите для моей следующей картины. Вы когда-нибудь играли? Это не имеет значения. Моя теория актерской..
Нивес не собиралась подхватывать игру Клови.
– Наверно, мы сможем обсудить это в другое время, - проворковала она с еще более ослепительной улыбкой, чем обычно.– Сейчас у нас неотложное дело.
– Ах да, знаменитое дело о жизни и смерти. Но сначала могу ли я предложить вам обоим по стакану вина? Немного ледяного "Антреша" 84-го года? И у меня также есть очень приличная маленькая...
– Клови, нам надо
– Но, Об, вы сами видели его мертвым!– Совершенно обескураженный, он вытаращил на меня глаза.
– Я видел то, что должен был видеть. Но вы знаете, и я знаю, что Алекс не умер. Вы помогли ему в этом?
– Не понимаю, о чем вы говорите, - ледяным тоном произнес Клови - И кто эта молодая леди?
– Это невеста Алекса, - объяснил я.– Она из Парагвая. Ведь вы знаете о ней, Клови?
– Вы Нивес?– Он изучающе смотрел на нее.
– Нивес де Санчес и Иссасага, - произнесла она. Голос твердый и ясный, спина прямая, плечи квадратные, все точно так как учили ее в школе предварительного покорения.– Как вы, наверно, знаете, после поддельной смерти Алекс хотел встретиться со мной в Парагвае.
– Ладно, - сказал Клови.– Садитесь. Поговорим.
Он повел нас в элегантную маленькую гостиную, полную бутылок, сделанных в кустарных мастерских, всевозможных безделушек и мягкой мебели с позолоченными ножками, которая стоила, должно быть, состояния, но выглядела ужасно неудобной.
– Узнаю вас по фотографии, - сообщил Клови Нивес.– Алекс показывал мне ту, которая сделана в Вашингтоне. Я так рад встретиться с вами. Да, Алекс обсуждал со мной свой план. Я нашел его весьма романтичным. И одновременно в нем есть политическое звучание. Я аплодирую искусству Алекса: он сумел отнять деньги у злых плутократов из Вашингтона. И я аплодирую его решению начать новую жизнь, помогая в Африке бедным. Это благородный жест. Я сам хотел бы его сделать. Но, увы, каждый владеет в искусстве чем-то одним. Несмотря на пример Рембо <Артюр Рембо (1854 - 1891) - французский поэт, в девятнадцать лет отказался от литературной жизни, уехал в Африку и занялся торговлей в пустынях.>.
– В Африке?– удивился я.– Вы сказали в Африке? И что, по-вашему, Алекс будет там делать?
– Он подробно описал мне свою мечту, - проникновенно улыбнулся Клови.– Он намерен принять свою новую личность, взять деньги и основать в Африке клинику. Место для бедных, больных, бездомных. Он хочет взять за образец личность доктора Альберта Швейцера <Альберт Швейцер (1875 - 1965) - теолог, миссионер, врач, музыковед и органист, в 1913 году организовал госпиталь в Ламбарсие (Габон) Исходный принцип его мировоззрения - "преклонение перед жизнью".>. По-моему, это замечательная идея.
– Конечно, замечательная, - согласился я.– А он не говорил вам, какое место займет там Ракель? И Нивес?
– О, безусловно! Это самая лучшая часть. Вы все вместе туда едете и вместе работаете. И живете все вместе в тройном браке. По-моему, это очень мужественно с его стороны, так пренебречь буржуазной моралью.
– Значит, вы знаете, где теперь Алекс?– спросил я.
– Может быть, да, а может, нет, - ответил Клови, не раскрывая своих карт.
– Это и правда чрезвычайные обстоятельства, - настаивал я. Пожалуйста, скажите нам, где он собирался встретиться с Ракель.