Детективные романы и повести
Шрифт:
Когда девочка Грир вскружила голову Крэлю, я воспользовался случаем и сказал Каролине, что люблю ее. Она очень спокойно ответила: «Я знаю». Я видел, конечно, что она меня не любит. Но я видел и то, что она оскорблена неверностью Эмиса. Трудно подобрать более подходящий момент для того, чтобы овладеть женщиной.
Она согласилась прийти ко мне ночью. И пришла. Но когда я ее обнял, она меня оттолкнула с отвращением и сказала, что любит Крэля несмотря ни на что. Попросила у меня прощения и ушла. Надо ли удивляться, мсье Пуаро,
У Филипа Блейка дрожал голос.
— Я не желаю говорить о ней! Я не желаю, чтобы мне о ней напоминали! Не желаю!
— Будьте любезны, мистер Блейк, скажите, в каком порядке ваши гости вышли в тот день из лаборатории?
— Но, дорогой мсье Пуаро, через шестнадцать лет!.. Разве я могу вспомнить? Знаю только, что Каролина вышла последней.
— Вы уверены? Давайте вспомним.
Мередит Блейк очень неохотно открыл дверь лаборатории. Как настойчив Эркюль Пуаро!
— Прошу вас, мой друг! Вот вы только что показали своим гостям интересные препараты из растений. Теперь закройте глаза и подумайте.
Блейк послушно закрыл глаза. Пуаро вынул носовой платок и слегка помахал им.
— Да, да, вспоминаю, — пробормотал Блейк. — На Каролине было светлое платье. Фил смотрел сердито — он всегда считал мое хобби идиотским.
— А теперь, — сказал Пуаро, — вы собираетесь перейти с гостями в библиотеку. Кто вышел из комнаты первым? Вы?
— Да. Я и Эльза. Она прошла в дверь, я шел позади нее и остановился вот здесь, ожидая, чтобы все вышли и чтобы можно было запереть дверь. За мною вышел Филип, за ним — Анджела; она у него спрашивала что-то про медведей. Потом вышел Эмис, а я стоял и ждал Каролину.
— Значит, вы уверены, что Каролина вышла последней. Вы не заметили, почему она задержалась?
Блейк покачал головой.
— Нет, я стоял спиной к двери и рассказывал Эльзе скучные для нее вещи — о сборе растений. Каролина вышла, и я запер дверь.
Он замолчал, глядя, как Пуаро складывает носовой платок. Этот парень, кажется, надушен — какая гадость!
— Благодарю вас, мистер Блейк. Теперь у меня к вам просьба: я хотел бы устроить в вашей лаборатории маленькое собрание. Вы разрешите?
— Ну? — Эльза Дитишэм произнесла это слово нетерпеливо и совсем по-детски.
— Разрешите мне задать вам один вопрос, мадам?
— Конечно.
— Скажите, не говорил ли с вами Мередит Блейк после процесса? Не просил ли он вас стать его женой?
Эльза взглянула на него удивленно.
— Да. Но какое отношение…
— А что вы ему ответили?
Эльза засмеялась:
— Что я могла ответить? Мередит — после Эмиса! Смешно и глупо. Он всегда был глуп.
— Разве?
— Он хотел, видите ли, защищать меня. Он, как и другие, думал, что процесс был для меня пыткой. Репортеры! Орущая толпа! Грязь, которую бросали мне в лицо! — Она опять засмеялась: — Бедный Мередит!
И снова Эркюль Пуаро стоит перед мисс Уиллиамс, смотрит
— Не знаете ли вы, чем Каролина Крэль ударила в детстве свою сестру Анджелу? Пресс-папье?
— Да.
— А кто вам об этом рассказывал?
— Сама Анджела.
— В какой форме?
— Она показала мне свою щеку и сказала: «Это сделала Карлина, когда я была совсем маленькой. Она бросила в меня пресс-папье. Никогда не напоминайте ей об этом, потому что это ее страшно мучит».
— А сама миссис Крэль говорила вам об этом?
— Только вскользь. Подразумевалось, что я уже знаю. Помню, как она однажды сказала: «Вы, наверное, осуждаете меня за то, что я балую Анджелу. Я хочу хоть чем-нибудь искупить свою вину перед ней». А в другой раз она сказала: «Что может быть тяжелее сознания, что ты сделал человека несчастным на всю жизнь?»
— Благодарю вас, мисс Уиллиамс. Это все, о чем я хотел вас спросить.
У дома Анджелы на Риджент-парк Пуаро замедлил шаг. В сущности, ему не о чем было ее спрашивать. Но страсть к симметрии и гармонии не позволила ему миновать ее дом. Пять человек — следовательно, пять вопросов, и не меньше.
Анджела Уоррен встретила его с плохо скрытым нетерпением:
— Есть новости?
Пуаро закивал головой, как китайская кукла.
— Не теряю надежды, — сказал он.
— Филип Блейк? — Интонация была средней между вопросительной и утвердительной.
— Я пока ничего не могу сказать, мадемуазель. Еще не время. Я хочу только просить вас приехать в Хэнд-кросс, к мистеру Мередиту Блейку. Остальные уже дали свое согласие.
— Хорошо, я приеду, — согласилась Анджела. — Интересно будет увидеть всех снова.
— И, пожалуйста, захватите с собой письмо, которое вы мне показывали.
Анджела Уоррен нахмурилась.
— Это письмо интимного характера. Я показала его только вам. Мне не хотелось бы давать его в руки чужим и неприятным мне людям.
— Оно имеет чрезвычайно большое значение.
— Ну, хорошо. Я возьму его с собой.
— Вы разрешите мне задать вам один маленький вопрос?
— Да.
— В то лето, незадолго до трагедии, не прочли ли вы биографию художника Гогена?
Она посмотрела на него с откровенным любопытством.
— Кажется, да. — Она подумала. — Да, вы правы. Как вы узнали? Кто вам сказал?
— Никто.
Эпилог
Лаборатория в поместье Хэндкросс была залита лучами вечернего солнца. Она была прибрана, в нее внесли дизан и несколько кресел, но это не прибавило ей уюта, а только подчеркнуло ее унылый, заброшенный вид.
Мередит Блейк, застенчиво поглаживая усы, — беседовал с Карлой Лемаршан.
— Как вы похожи на нее, дорогая. — У него дрогнул голос. — И в то же время — непохожи.