Детективные романы и повести
Шрифт:
— Да, боль, должно быть, адская, — ответил я.
— Я бы на ее месте не вытерпел, взвыл, — признался хозяин. — Но она молодец, молодец Томми.
— Вы хорошо ее знаете?
— Да, она чуть ни каждый вечер здесь. Такертон ее фамилия, Томазина Такертон. А здесь ее Томми Такер зовут. Денег у нее до черта. Отец оставляет ей все наследство, и что же она, думаете, делает? Переезжает в Челси, снимает какую-то конуру около Уондсворт Бридж и болтается со всякими бездельниками. Одного не могу понять: почти вся эта шайка — люди с деньгами. Все на
— А вы бы что делали на их месте?
— Ну, я-то знаю, как с денежками поступать, — отвечал хозяин. — А пока что мне пора закрываться.
Уже на выходе я спросил, из-за чего произошла эта ссора.
— Да Томми отбивает у той девчонки дружка. И уж поверьте, не стоит он, чтобы из-за него драться.
— Вторая девушка, похоже, думает, что стоит, — заметил я.
— Лу — очень романтичная, — снисходительно сказал хозяин.
Я себе представляю романтику немного иначе, но высказывать своих взглядов не стал.
Должно быть, через неделю после этого, когда я просматривал «Таймс», мое внимание привлекла знакомая фамилия — это было объявление о смерти.
2 октября в Фоллоуфилдской больнице (Эмберли) в возрасте 20 лет скончалась Томазина Энн Такертон, единственная дочь покойного Томаса Такертона, эсквайра из Кэррингтон Парк, Эмберли, Сэррей. На похороны приглашаются лишь члены семьи. Венков не присылать.
Ни венков бедной Томми Такер, ни веселой жизни в Челси. Мне вдруг стало жаль многочисленных томми такер наших дней. Я напомнил себе, что, в конце концов, может быть я и не прав. Кто я такой, чтобы считать их жизнь бессмысленной? Я решил не думать больше о Томми Такер и стал читать полученные в тот день письма.
В одном из них моя двоюродная сестра Роуда Дес-пард просила меня об одолжении. Я ухватился за ее просьбу — настроения работать не было, и вот нашелся прекрасный к тому предлог.
Я вышел из Кингз Роуд, остановил такси и отправился к своей приятельнице, миссис Ариадне Оливер.
Миссис Оливер была известна как автор детективных романов. Ее покой охраняла горничная Милли, понаторевший в схватках со внешним миром дракон.
Я вопросительно взглянул на нее. Милли кивком выразила мне разрешение повидать хозяйку.
— Идите прямо наверх, Марк, — сказала она.
Я поднялся по лестнице, постучал в дверь и вошел, не дожидаясь ответа. Миссис Оливер в состоянии, близком к помешательству, шагала взад и вперед по комнате, бормоча что-то себе под нос. Она окинула меня отсутствующим взглядом, продолжая ходить.
— Почему, — вопрошала миссис Оливер, ни к кому не обращаясь, — почему этот дурак не сказал сразу, что он видел какаду? Почему? Но если он скажет, то погиб весь сюжет. Как же выкрутиться?
Она застонала и схватилась за голову. Затем, вдруг увидев меня, проговорила:
— Привет, Марк. Я схожу с ума.
И снова принялась жаловаться вслух.
— А тут еще
Миссис Оливер глубоко вздохнула и проговорила!
— Я рада, что это вы.
— Спасибо.
— А то мог бы прийти невесть кто. Какая-нибудь дуреха — просить меня участвовать в благотворительном базаре, или же страховой агент — застраховать Милли, а она не желает. Или кто-нибудь брать интервью. А я никогда не знаю, что отвечать. Хотя все это, в общем, ерунда, и вот я с ума схожу из-за моего какаду.
— Не получается? — спросил я сочувственно. — Может, мне лучше уйти?
— Не уходите. Вы хоть немного меня отвлекли.
Я покорно воспринял этот сомнительный комплимент.
— Хотите сигарету?
— Спасибо, у меня есть. Курите. Хотя нет, вы ведь не курите.
— И не пью, — отвечала миссис Оливер. — А жаль. Все американские сыщики пьют. И, кажется, это помогает им сразу же расправляться с любыми трудностями. Знаете, Марк, по-моему, в жизни убийца никогда не может замести следы.
— Ерунда. Вы сколько раз сочиняли книги про убийства?
— По крайней мере пятьдесят пять раз. Сочинить убийство легко, трудно придумать, как его скрыть. И чего это мне стоит, — мрачно продолжала миссис Оливер. — Говорите что угодно, а ведь нельзя проверить, будто пять или шесть человек могут оказаться возле места преступления, когда А. убивают, и у всех у них есть основание для убийства.
— Я понимаю, как вам трудно — сказал я, — но раз вы справлялись пятьдесят пять раз, справитесь и теперь.
— Вот и я это говорю, но сама не верю. Мученье какое-то.
Она снова схватилась за голову и стала дергать прядку волос надо лбом.
— Перестаньте, — воскликнул я. — Вы ее, того гляди, вырвете с корнем.
— Ерунда, — заявила миссис Оливер. — Не так-то это просто. Вот когда я болела корью в четырнадцать лет и у меня была очень высокая температура, тогда они у меня лезли клочьями — все волосы надо лбом выпали. Так было обидно. И целых шесть месяцев прошло, пока снова отросли. Для девочки это просто ужас. Я вчера об этом вспоминала, когда была в больнице у Мэри Делафонтейн. У нее сейчас так же волосы лезут, как и у меня тогда. Мэри говорит, ей придется носить накладку, когда поправится. В шестьдесят лет уже так легко не отрастают.
— Я на днях видел, как одна девушка вырывала волосы у другой прямо с корнем, — сказал я.
— Где это вы такое видели?
— В одном кафе в Челси.
— Ах, Челси. Ну, там, наверное, всякое может случиться. Битники, и битлы, и разбитое поколение, и все такое. Я про них не пишу, боюсь перепутать названия. Уж лучше писать о том, что знаешь. Спокойнее. И все-таки пригласили бы меня разок в какой-нибудь бар в Челси, я бы там набралась новых впечатлений, — мечтательно сказала миссис Оливер.