Дети Антарктиды. Лёд и волны
Шрифт:
Потом она стала расти на глазах. Он приносил ей разные игрушки с захваченных земель, которые удавалось достать во время вылазок. А когда девочка подросла, делился с ней историями о тех далеких землях, где когда-то жили их родители; рассказывал, что там нет снега, а вокруг сплошная зелень и такие большие продолговатые штуки, которые зовутся деревьями. Тогда еще маленькая Аринка ему не верила, хоть и с удовольствием слушала его истории.
Когда ей стукнуло три года, ее мама умерла от тифа. Матвей очень хорошо помнил, как Курт Крюгер тяжело переживал потерю супруги, ища утешения
Два года назад от рака скончался и Курт, оставив после себя лишь жилой модуль с мастерской и знания, что успел вложить в талантливую голову дочери. Тогда-то Матвей в полной мере примерил на себя роль старшего брата, взяв на себя опеку уже достаточно взрослой девочки.
За это время Арина успела стать для него самой настоящей сестренкой. Порой настырной, грубой, но, несмотря ни на что, крайне им любимой.
– Буду молчать как рыба, – спокойно, хоть и немного задетый, ответил он.
Арина подошла к рабочему столу, облокотилась на него и, побарабанив задумчиво пальцами по одному из ноутбуков, произнесла:
– Это насчет Никиты.
– Вот как, – удивился Матвей. – Наш утренний воришка.
– Да, он поступил чертовски глупо, но знаешь… – она осеклась. – Ох, за такие слова я вполне могла бы пойти убирать дерьмо с ним за пару. В общем, черт с ним… Знаешь, он ведь отчасти прав.
Матвей дал ей несколько секунд в надежде услышать, что она так пошутила. Этого не произошло.
– Ты серьезно?
– Блин, да, Матвей. Ведь его можно понять! Мы и до этого голодали, а теперь так и вовсе снег без соли доедать будем! Зима на носу, а проблема с едой, судя по сегодняшнему собранию, точно не решится к сроку. И только не говори мне, что ты и сам этого не заметил. Короче, если и дальше так продолжится, нам точно всем… – ее так и распирало закончить предложение бранью.
– Не сквернословь, – опередил ее Матвей.
– Да хорошо, хорошо. – Девушка стала ходить взад-вперед по мастерской со спрятанными за спиной руками, явно пытаясь унять свою внезапно нахлынувшую вспыльчивость.
– И что ты хочешь мне сказать этим? – спокойным тоном произнес Матвей, наблюдая за ней.
Она остановилась, тяжело выдохнула и сказала:
– Почему бы нам не обратиться за помощью к прогрессистам?
Матвей долго смотрел на нее не в силах даже рта открыть. Ему вдруг вспомнились слова Олега Викторовича, произнесенные сегодня утром про новое поколение.
– Исключено. Мы не можем…
– Почему не можем? Ведь мы даже не поднимали этот вопрос на собрании!
– Никто не поддержал бы подобное.
– Естественно, не поддержал бы, ведь у нас на станции любое упоминание прогрессистов не как врага или последней мрази карается смертельным изгнанием. Вот и пробуй после этого хоть пискнуть о них.
– Потому что прогрессисты – наши враги, Арин! Неужели отец с матерью не рассказывали тебе, через что нам пришлось пройти?
– Разумеется, рассказывали, – стыдливо
– Все, кому они помогают, – это только самим себе. Им не было дела до нас тогда, тем более не будет и сейчас.
– Ты этого не знаешь наверняка.
– Знаю.
– И что тогда? Будем умирать с голоду, но с гордо поднятой головой?!
– Мы найдем решение.
– Какое? Ты прекрасно знаешь, что…
– Мы найдем решение! – на этот раз крикнул он, заставив Арину вздрогнуть от неожиданности.
Завидев перепуганное лицо своей хоть не родной, но все же сестры, Матвей осознал, что погорячился, и попытался разрядить обстановку:
– Извини, что повысил голос, – почти шепотом проговорил он. – Просто…
«Просто ты не представляешь, через какие муки голода я прошел, милая моя Арина, – хотелось ответить ему, – и на что мне пришлось пойти ради выживания тогда, когда мне было всего четыре года».
– Просто… что? – спросила она.
Матвей выдохнул и отмахнулся, так и не решившись выразить все это вслух.
– Неважно, – ответил он.
Несколько минут они стояли молча, ожидая, когда у обоих с плеч спадет это неприятное, душащее их напряжение.
– Ты прав, – кивнула, в конце концов, Арина, накрывая метеодатчик тканевым брезентом. – Зря я подняла эту тему. Мне не стоило… – Они встретились взглядами, она улыбнулась ему уголком рта. – Вот что, давай-ка я все же заварю нам тот китайский чай. Как тебе такое предложение?
– Идет, – согласился он.
Девушка прошла мимо него и ласково коснулась его плеча.
– И спасибо тебе, – вдруг тихо произнесла она. – За Никиту.
– А что, он тебе нравится? – Матвей ощутил неприятный приступ ревности, однако эмоции, которые он испытывал, больше походили на заботливую опеку отца, нежели страсть влюбленного человека.
– Заморозь мои щеки, нет, – хихикнула Арина. – Скорее, приятель, с которым мы пару раз болтали.
Приятель… Матвей до сих пор не мог понять, что на него нашло? Раньше он без стеснения отправил бы этого «приятеля» на мороз за содеянное с ним, но теперь не решился. Не то жалость Арины надавила, не то что-то другое…
Странно все это.
– Знаешь, ты изменился, – вдруг сообщила Арина, словно прочитав его мысли. – После случившегося… Я все хотела тебе сказать это, но никак не решалась.
– Вот как? – удивился он после долго молчания. – Надеюсь, в лучшую сторону? – добавил с натянутой улыбкой.
– Если твою постоянную угрюмость и замкнутость можно отнести к положительным чертам твоего преображения, то я, пожалуй, буду первой, кто возразит, что это не так.
Матвею нравилось то, как Арина порой с легкостью и даже некоторой беззаботностью могла говорить на серьезные темы, при этом не убавляя значимости собственных слов.
– Знаешь, мы могли бы поговорить с тобой об этом. О том, что произошло… – произнесла она медленно, взвешивая каждое слово. – Может, это помогло бы…