Дети богов
Шрифт:
Я задумчиво посмотрел на свою левую ладонь над тускло блестящим браслетом наручника. Так вот ты к чему, Черная Метка. Как, должно быть, забавлялся старик в библиотеке с витражными стеклами (имя старика?), слушая мои вопли о битве с Червем. Он и сам, в пути ли до итальянского монастыря, или еще раньше, в концлагере… Неужели недостаточно одного раза, и этого Червя надо побеждать вечно?
– Итак?
Собеседник мой так и излучал нетерпение.
– Попросите об этом вашего сына.
Эрлик Черный покачал головой.
– Что, вы с ним не общаетесь? Проблемы
Бледные глаза чуть сузились.
– Не нарывайтесь, К-72563.
– Меня зовут не К-72563.
– А как же?
Я открыл рот, чтобы ответить – и понял, что позабыл собственное имя.
Тюремщик усмехнулся.
– Что и требовалось доказать. Меньше пяти земных суток в моем карцере, и вы уже не помните, как вас зовут. Представляете, что с вами станет за две недели? Месяц? Тысячу лет?
Я пожал плечами.
– Я умру.
– Нет, – со знакомой мягкостью проговорил Эрлик. – Не умрете. Здесь умереть нельзя.
И, повысив голос, приказал:
– Снимете повязку, К-72563. Посмотрите на меня.
И расправил бледные червиные кольца.
Представьте, что этот Червь вас проглотил. И сейчас медленно переваривает. Сначала кожу. Потом мышцы и сухожилия. Потом внутренние органы. Потом кости. А вы все это время живы. И когда он вас, казалось бы, уже переварил целиком, и вы отмучились, все начинается по новой.
Он не столько походил на червя, сколько на раздувшуюся белую личинку. Личинку размером с автобус.
– Возьмите меч, – прозвучало откуда-то из глубины рыхлого тела. – И отдайте мне.
– Нет.
– Возьмите меч и деритесь.
– Снимите с меня наручники.
Личинка заколыхалась от смеха. Никогда прежде не видел смеющихся личинок.
Как хотелось мне схватиться за рукоять! Казалось, ничего не стоит вспороть это пухлое брюхо. Вывалить бледные внутренности, раскромсать в клочки водянистую плоть. Чтобы избежать искушения, я спрятал свободную руку за спину.
Хозяин Страны Мертвых, видимый моему правому глазу, задумчиво пожевал губами. Личинка, видимая левому, не шевелилась.
– Я вас не убью, К-72563, – сказал он наконец. – Я не убью вас. Сначала я отберу вашу память. Потом – ваше бессмертие. Потом – вашу жизнь, но вы не умрете. Вы останетесь здесь, со мной…
Тут снова заколыхались белесые сегменты огромного брюха.
– Отдайте мне меч.
– Пошли вы на хрен.
– Да перестаньте вы каждые пять минут проверять вашу катану. Это раздражает. К тому же, я свалюсь с лошади.
– Заткнитесь, Ингве. Не хотите свалиться, держитесь за мой пояс.
– За что еще мне подержаться?
Мы ехали то ли быстрым шагом, то ли какой-то очень вялой рысью – в лошадиных аллюрах я совершенно не разбирался. Я и на лошади до сих пор не разу не сидел. Когда мы нашли этих
– Ездить умеете?
– Где я, по-вашему, мог научиться ездить верхом – в парадной зале Нидавеллира?
– Почему вы огрызаетесь в ответ на любой мой вопрос?
И в самом деле, почему? Мне бы ножки ему целовать. Наверное. Я почесал отросшую за время сидения в блоке «К» бороду и пробормотал:
– У меня травма.
– Мозгочерепная. Врожденная, – не замедлил уточнить мой спаситель.
Кончили мы тем, что взгромоздились на одну клячу – Иамен спереди, я сзади – а вторую некромант вел на поводу. Каждую секунду я ожидал, что ноги у бедной лошаденки разъедутся, и она, испустив последнее издыхание, брякнется в траву. Однако пока шла.
Иамен перевесил ножны на пояс и проверял катану если не каждые пять минут, как я сказал, то наверняка каждые полчаса. Зря, если честно, я к нему прикапывался – ржавчина ползла вверх по лезвию. Ржавчина ползла.
…Правым глазом я увидел, как Хозяин Страны Мертвых медленно встает с лавки и делает шаг ко мне. Катана, соскользнув с его колен, с глухим бряканьем стукнула о настил беседки. Я еще успел подумать, что некромант никогда бы так не обошелся с любимым оружием.
Левым глазом я увидел, как тело личинки вытягивается.
Правым глазом я увидел, как Эрлик наклоняется надо мной и без малейшего усилия просовывает руку в мою грудную клетку.
Левым – как хвост гигантского червя пробивает мне грудь.
Боль была такая, что способность видеть на секунду утратили оба глаза.
– К-72563, вы приговариваетесь… – прошелестело надо мной.
Но я и так знал, к чему приговариваюсь. Когда холодные пальцы – или кольца червя – сжали мое сердце, я понял. Я не умру. Я не умру, я стану частицей, мельчайшей клеточкой, волоском пищеварительного тракта этой ненасытной твари. Я буду жить вечно, и вечно сосать, грызть, переваривать и испражняться, я буду вечно мучиться голодом и жаждой, не знающими утоления. Я буду…
Я не мог даже вспомнить собственного имени.
Вокруг резко потемнело.
Кольца сжались сильнее.
Кажется, я закричал.
Имя.
У меня ведь было имя.
И слово пришло. Оно не было моим именем, но я прохрипел в нависшую надо мной белесую прорву: «Иамен».
– Что?
– Иамен.
Мы ехали по каменистой равнине, протянувшейся рыжевато-серым платом – от горизонта до горизонта. Рыжей была земля. Серой была трава. Над равниной катились вереницы малиново-бурых закатных облаков.