Дети гламура
Шрифт:
Для Лаврова вовсе не было секретом отношение друзей к его избраннице. Но он не принимал этого всерьез, решив, что когда они получше узнают ее, то непременно полюбят! Его пугало только то, что Юля как бы находится в вакууме. Старых подруг у нее, судя по всему, было не так уж много, прибегала изредка только актриса Гоар, но очень уж изредка — она была по горло занята, как и Юля. А Лавров мучился ревностью всякий раз, когда она упархивала из дому, заявив, что идет прогуляться с подружкой… Но ничего поделать не мог.
Как-то ему подвернулась реклама частного детективного агентства, потом приятель обмолвился еще об одном. Некоторое
— Юля, я хотел спросить тебя… Ты последнее время какая-то странная. Не хочешь мне рассказать, в чем дело? — спросил Лавров, когда они уселись за столик в ресторане. — Прежде чем я начну тебя поздравлять и пить за твое здоровье, пока не упаду под стол?
— Димасик, я не хотела об этом говорить… Но скажу. Знаешь, я видела Жанну…
— Она вернулась?
— Она никуда не уезжала, Дим!
— Как?
— Вот так. И комнату свою не продавала. Так получилось, что я встретила в магазине ее соседку по коммунальной квартире. Она мне все рассказала. Жанна нас обманула. И я не понимаю, зачем ей это было нужно.
— Юль, ты что? Ну не плачь, ладушки? Ну все ведь хорошо, правда?
Волна дурноты накатывала на Ольгу уже не в первый раз. Она присела на край кровати, не сумев даже закончить макияж. Голова кружилась, все суставы были словно сделаны из песка, и этот привкус во рту… Надо к врачу сходить, вот что! Это похоже на печень или на желудок. В общем, на что бы это ни было похоже — надо нести себя на обследование!
Лелька всегда была сторонницей решительных действий. Едва накрасившись, она оделась и выползла из дому. Шел мелкий дождь — что за лето выдалось! — от чего настроение еще больше упало. Хотелось плакать. Хотелось завизжать и затопать ногами.
В клинике, где Оля наблюдалась уже лет пять, у нее был свой постоянный лечащий врач, Галина Ивановна, дама, отличающаяся гренадерским ростом, громовым голосом и неожиданно сентиментальной и возвышенной душой. Было совершенно непонятно, каким образом душа барышни-институтки могла угнездиться в таком слоноподобном теле и выражать свои движения при помощи мощного баса, но природа бывает щедра на чудеса! Вот и еще одно: бегло осмотрев свою постоянную пациентку, Галина Тимофеевна сообщила, покраснев и потупив жирно подведенные очи, но таким голосом, от которого задрожала дверца в стеклянном шкафу:
— Что ж, Оленька, я вижу, вам в недалеком будущем предстоит стать матерью…
Будущая мать Оленька как стояла, так и села.
— Д-да? — только и смогла выговорить она. А в голове закрутилось, застучало: да как же это? Как могло получиться? И главное, что теперь с этим делать?
— Я вижу, Оленька, вам нужно серьезно подумать над этой новостью, — сладко улыбнулась врачиха. — Зайдете ко мне завтра, ладно? Тогда и поговорим.
Лелька смогла только покорно кивнуть и направилась к выходу. На улице ей в лицо бросился холодный ветер, и это мгновенно отрезвило ее. А собственно, что произошло? Ничего ведь страшного! В конце концов, она не девочка, ей уже за тридцать, и в той же клинике ей намекали, чтобы не тянула с ребенком, а то потом начнутся сложности или
Да, но все же, как отреагирует Кирилл? Вне зависимости от его мнения, она оставит ребенка, в этом Оля не сомневалась, но все равно что-то дрожало внутри. За какие-то пятнадцать минут пронеслись в мозгу все дурацкие статейки из женских журналов — начиная от читательских писем в журнал «Работница» за 1985 год: «Соблазнил и бросил с ребенком» и заканчивая прогрессивным бредом феминистки из «Космополитен». В общем, обстоятельства требовали поговорить с будущим отцом немедленно, и Оля недолго думая написала Кириллу эсэмэску с предложением пообедать вместе.
Усевшись за столик и заказав стакан апельсинового сока, Леля усмехнулась — по законам жанра она должна после первых приветствий позеленеть, прижать к губам платок и ринуться опрометью в сторону туалета. После того как это проделывают героини сериалов, всем — и герою, и зрителям — становится понятно, что эта несчастная забеременела. Понесла, так сказать. Забрюхатела. Непорожняя она, вона что! Ну уж нет, обойдетесь! Она чувствовала себя отлично, свежевыжатый сок был вкусным и прохладным, и даже тревога улеглась.
— Ты решила, что в наших отношениях не хватает романтики, и вздумала назначать мне тайные свидания в маленьких кабачках? — спросил Кирилл, подкравшись со спины.
— Ой! — вздрогнула Оля. — Садись. Романтики сколько хочешь, просто у меня есть важное правительственное сообщение.
— «От советского информбюро»? — левитановским баском переспросил Кирилл. — Надеюсь, оно не отобьет мне аппетит? Я все же собирался пообедать.
— Даже и не знаю… — вздохнула Ольга, и ей снова стало страшновато.
— Странная ты какая-то, — заметил Кирилл, пристально вглядываясь в ее лицо. — Ты что, решила меня бросить и не знаешь, как сказать об этом поделикатней?
— Наоборот, — ответила Оля. Набрала в грудь побольше воздуха, зажмурилась и выпалила: — Поздравь меня, я беременна!
Гром не грянул, даже мужик не перекрестился, земля не разверзлась, Кирилл не завизжал и в обморок не упал. Не было даже никакой многозначительной паузы.
— Ну и хорошо, — кивнул он. Голос у него, конечно, слегка дрожал. — А можно узнать, почему у тебя такая трагичная мордочка? Ты что, полагала, что я, узнав об этом, отрекусь от тебя и от ребенка и уеду куда-нибудь в Магадан, снимите шляпу? Чтобы скрыться от алиментов?
Внезапно Оля почувствовала, что на глаза набегают слезы. Она кивнула.
— Дурочка, — мягко сказал Кирилл.
И тут Ольга заплакала.
— Ну вот тебе раз, — расстроился Кирилл. — Да погоди, не реви. Смотри, ты в свой сок наплакала. Давай я тебе новый закажу, ладно? А себе — вина. Это событие нужно отпраздновать.
Ольга только головой замотала.
— По-твоему, не стоит? Или я еще не совершил все необходимые церемонии? Тогда пардон. Дорогая Ольга Сербинова, внучка того самого генерала Сербинова! Позвольте мне изъясниться в своих нежных чувствах к вам и предложить руку и сердце. Или я сначала должен был поговорить с вашими уважаемыми родителями?