Дети победителей
Шрифт:
Перед отходом Ноксид выловил взглядом Кеталиниро и поманил рукой. Все его действия в последнее время казались до того странными, что пугали и настораживали одновременно.
– Что бы ни случилось, не трогай Рейнайо, – сказал он, глядя прямо в глаза. Этот настойчивый взгляд отрезвлял, фокусировал внимание в одну точку и выворачивал душу наизнанку одновременно.
– Я не собирался, – ответил Кейтелле.
Он вдруг понял, что его подташнивает.
– Поклянись. Поклянись, что ни при каких обстоятельствах не сделаешь.
–
– Чего бы то ни было во вред ему.
– Хорошо, клянусь, – согласился Кейтелле.
Внутри его шла борьба: почему Ноксид пришел со странной просьбой именно к нему? Вероятно, Кеталиниро действительно приобрел привычку выдавать мысли вслух и, возможно, говорить во сне.
Неужели Ноксид догадывается, что Кейтелле не доверяет этому тщедушному молодому человеку?
А еще эта призрачная злобная усмешка, которой на самом деле нет. Кажется, Химилла рассказывал, откуда у Эмолия шрам - еще в прошлой жизни, в мирной общине Куардтер он с друзьями на спор засовывал яблоки в рот. Целиком.
Кейтелле иногда казалось, что Рейнайоли нельзя доверять - вернее, нельзя доверять его здравому смыслу. Вслух Кеталиниро ничего не сказал - старался быстрее покончить с осадившими его тараканами Ноксида. На том они и договорились. Напоследок Ноксид еще раз пронзил сознание собеседника пытливым взглядом и удалился.
Кейтелле закрыл лицо руками – дурнота не сходила. Он признался себе, что предчувствия за последние полгода почти уничтожили его. Кеталиниро не хотел знать, от чего бесится желудок.
И не зря.
========== Интерлюдия 10. О винах ==========
Снова шуршит пленка. Снова в комнате звучат незнакомые голоса. Их собрали по кусочкам, сплели, вырезали из реальности, которой, как сейчас кажется, никогда не существовало.
– …он жил один, если верить слухам.
– Чем вы могли бы объяснить его тягу к одиночеству?
– …а была тяга? Ну не знаю. Совесть, наверное.
– В каком смысле?
– Я не разбираюсь в подобных тонкостях. Мне кажется, он не позволял себе быть счастливым, потому что ему не давало чувство вины. Отряд «Риза», в котором он служил… они же все погибли. Наверное, из-за этого.
– Не по его вине. Да и не все погибли.
На заднем плане слышен шорох старой бумаги.
– Вот… один с позором уклонился от боя, двое взяты в плен. В дальнейшем - освобождены.
========== Глава 10. ХАССАН. За неделю до: ==========
Собственные решения давно ассоциировались у Кейтелле со вкусом крови на губах, запахом гнили и чем-то мерзло-окоченелым. Если кратко, то с холодом и болью. Прочная связь установилась в холодную зимнюю ночь, когда Айномеринхен трясущимися руками поправлял жгут на обрубке и спрашивал у иссохшей от голода толпы, нет ли у кого чем перевязать.
Не было. Каждая тряпка на вес золота.
– Хорошо, Йеми нет с нами, - сказал Айномеринхен. Они вжались в сырой холодный угол и старались
– Ты спас его.
– Демон везде выживет, - сказал Кейтелле. Его трясло, голос не слушался, но животный гнев заставлял его вставать и ложиться по приказу и просыпаться каждое утро на этом свете, а не на том.
– Он не демон. Возможно, если бы Рейнайоли…
– Не упоминай эту тварь!
– Тише…
Убедившись, что выкрики Кейтелле не привлекли внимание надзирателей, Менхен придвинулся ближе и с заплетающимся языком рассказал, как они с Химиллой считали провиант в окопе. Как услышали крики возмущенного и напуганного Йеми и убедительные доводы Эмолия. Они думали поговорить с Йеми, но тот убежал и, очевидно, кружил по лесам вокруг лагеря. Никто тогда не обратил внимания - последний месяц он только так и делал. Ноксид окрестил его маленьким разведчиком.
Айномеринхен заткнулся только когда увидел, что Кейтелле замахивается для удара.
– Вообще-то я был уверен, что никогда не заикнусь о том разговоре, - вспоминал врач на кухне, спустя четырнадцать лет.
– Но в крысятнике от пережитого крыша поехала. Я не понимал, что несу.
Очередной вечер после работы Кейтелле проводил в гостях. Призрак Химиллы все чаще выгонял его из дома, а портить репутацию и без того странному Лиенделлю не хотелось.
Раньше он бы пошел в Аутерс, но после разговора с Тирау ночных кошмаров только прибавилось. Все его решения и действия оборачивались болью и только болью. Вот и сейчас попытка обзавестись друзьями превращалась во что-то фатальное. Чтобы окончательно уничтожить без того несчастного Архарона, достаточно просто приходить и беседовать с ним. Все, что оставалось - чувствовать себя предателем и не усложнять.
Только одно слово описывало положение - тоскливо-обреченное “доигрался”.
Доигрался.
Сегодня страх за Архарона перекрывало еще одно глубокое чувство - животный страх. И вызывало его бесхитростное имя - а может, и кличка - Хассан. Тот самый Хассан, который через два часа будет ждать в заброшенной школе. Который сам назначил время и место. Который знает - с министерского клерка выгоды мало.
– Ты прости, что напомнил, - Айномеринхен подливал в чай нечто самодельно-алкогольное.
– Но если бы ты не выпроводил Йеми из Ризы, тут бы ему и конец. Без преувеличений.
– Внешний вид всегда спасал его, - Кейтелле старательно отводил глаза, хмурился.
– Не в этой стране. Крысы, может, и считали его забавной игрушкой-уродцем. А для стран Альянса он - убийца и потомок врага.
– Почему вы с Химиллой в тот день ничего мне не сказали? Я бы поговорил с ним. Успокоил.
– Думаешь, он бы тебе поверил?
– Айномеринхен поймал на себе рассерженный взгляд и торопливо продолжил: - Сначала не успели. Меня занял командир. А почему не сказал Химилла… боюсь, знает теперь только он, хотя… я просил его поговорить с тобой. А потом ты бы придушил Рейнайоли. Ну, или изувечил. Попал бы под трибунал - кому оно надо?