Дети победителей

Kinuli

========== Глава 10. ХАССАН. Зима 2237-го: ==========

– Я чувствую… нутром чую – что-то дурное случится! – говорил Кейтелле, помогая Ноксиду проверять его поклажу.

– Знаю, – спокойно ответил Ноксид.

– Подохнем от голода! – сказал Рейнайоли, закрывая глаза.

– Все будет хорошо! – сказал Ноксид. – Нам же дали провизию с собой.

– Тогда подохнут они!

К весне еды становилось катастрофически мало. Потому внеочередная вылазка, которой командир собирался завершить миссию

разведчиков, больше напоминала самоубийство.

Ноксид поправил рюкзак с едой, прицепил фонари к поясу, а факелы сгрузил в мешок и пристегнул под плащ.

– Не хватит нам света надолго, – сказал он.
– Но глаза должны привыкнуть, в конце концов.

– За то время, пока они привыкают, мы и подохнем. Или сожрут нас.

– Там никого нет, – заверил Ноксид и проверил внутренний карман.

Кристалл, вверенный ему, лежал на месте. Нальсхи отчего-то называл его Кольверион. Так что кристалл был единственной на свете вещью, которую он называл по-человечески, полным именем. Ноксид вообще относился к нему как к человеку.

– А ежели заблудимся? – крикнул Рейнайоли, в округленных глазах плескалась паника. Нальсхи спрыгнул в провал шахты.

– Не заблудимся, – донеслось из темноты.

Эмолий застонал.

– Не помню уже, когда в последний раз ты говорил нормально вместо того, чтобы ныть, - сказал раздраженный Айномеринхен. Он и еще несколько провожающих столпились вокруг входа в катакомбы.

– А у меня друг недавно умер!
– Рейнайоли смерил сослуживцев презрительным взглядом и последовал за нальсхи в темноту провала.

Несмотря на слова Менхена, никто не обвинял Эмолия в трусости. Никто не хотел быть на его месте. Провожающие еще немного постояли, прежде чем идти занимать позиции.

– Кейтелле, ты знаешь, что они там несут?
– спросил Айномеринхен, обнимаясь с автоматом.

– Какую-то биотехнологическую разработку украли… Локрятскую, - ответил тот без энтузиазма.

Кейтелле много раз задавался вопросом, что руководило Ноксидом, выбившим из него странное обещание не трогать Эмолия. А также что им руководило, когда он выбирал себе попутчика в далекую подземную дорогу.

Ответ пришел сам, но намного позже – спустя долгие годы.

– Уходим! Окружают!

– Мне нужно забрать их!!!

– Поздно! Они уже покойники! И ты тоже, если ты спустишься туда! Да и мы, если сейчас же не уйдем! Кейтелле!

Кеталиниро бросился к тоннелю. Он прекрасно понимал, почему так рискует - у него не осталось больше никого. Только эти двое. И когда эти двое выберутся на свет, то окажутся в ловушке, среди белых крыс, полчища которых ринулись домой по узкому проходу между горами. Крысы, затерявшиеся в лесах на три недели, потратили достаточно сил, чтобы собраться в один небольшой, но действенный кулак, потому что знали о затаившихся в древнем городе силах, переброшенных туда волей мирового Альянса.

И потому, когда они наплыли, ловушка, приготовленная в руинах, захлебнулась. Ризе и еще нескольким прибывшим отрядам пришлось играть в прятки с врагом, отчаянно рвущимся домой. Все это время, все эти дни две маленькие фигурки

под землей прогрызали себе ход, бережно неся у сердца невиданной красоты камень, в недрах которого была прописана формула, о сути которой даже думать не имело смысла.

К тому дню, как Ноксид с Рейнайоли должны были вернуться, крысы почти вытеснили из города своих противников. Риза в срочном порядке покидала святыню, оставляя за собой убитых и смертельно раненых.

Кейтелле нырнул в глубину тоннеля и на несколько секунд ослеп. В темноте его не тревожили вопросы о том, что они будут делать дальше. Если прятаться в подземных переходах, то они очень скоро погибнут от голода, но на поверхности участь любого, чьи волосы не белы, как снег, могла стать еще печальнее.

А потом пришла мысль, что, скорее всего, они решили возвращаться другим путем, и в подземелье уже много дней никого нет. У лаза, выходящего на поверхность далеко за пределами города, их должны были ждать переносчики, которые доставят кристалл в Катри и дадут им еды в дорогу. Глупо возвращаться назад той же дорогой… Но, скорее всего, их предупредили, что на поверхности все усеяно отчаянными крысами, и отправили обратно в подземелье.

Наконец он понял, как безнадежны попытки найти друзей в бесконечной паутине коридоров. Кейтелле заблудился сам и запаниковал. Он готов был кричать и звать на помощь, но тут его внимание привлек неясный звук. На секунду показалось, слышится голос.

– Эй! Ноксид! – закричал он в темноту и тут же вздрогнул. Если вентиляция донесет крик до поверхности, то он переполошит крысиное царство, установленное в древнем городе.

Кто бы там ни говорил в глубине, он, очевидно, тоже счел нужным замолчать, и Кейтелле почти на ощупь стал пробираться к тому месту, где, как ему казалось, он и услышал голоса. И вот через вечность темноты и страха он запнулся обо что-то относительно мягкое. Все, что у Кеталиниро с собой было из осветительных приборов - походные спички, которые он держал до последнего нетронутыми.

– Эмолий? Ноксид?

Кейтелле зажег тонкую палочку, наклонившись, чтобы посмотреть, и тут же ее потушил, чтобы никогда больше этого не видеть. Очевидно, как он и думал, они выполнили задание, переправив кристалл, и двинулись обратно по тому же пути. Но провизия кончилась слишком рано.

Потухший свет не дал желанной темноты, картинка ярко отпечаталась на глазном дне и еще долго потом сводила Кейтелле с ума. Голова закружилась, Кеталиниро навалился на неровную стенку, обитую промерзшим мхом. Кровь гудела в ушах так, что он не расслышал шума за спиной.

Глаза полоснул луч резкого света. И в зал, в котором, как оказалось, находился Кейтелле, ворвалось около десяти крыс. Их фонари осветили не только маленькое помещение-узел, но и все то, чего он так не хотел видеть.

На полу, глядя в потолок, лежал Ноксид. Одна рука его была обглодана, другой не было вовсе. Очевидно, обезумевший Рейнайоли забрал ее с собой. Раздетое бледное тело сломанной куклой лежало на мху, словно на ковре, зияя красными ранами. Эмолий забрал с собой все, что успел. Наиболее съедобные и ценные части тела.