Дети Солнца. Во мраке дня
Шрифт:
– Что такое гражданка, что случилось? – спросил Горев.
– Крики, детские крики! Из квартиры! Идёмте скорее, что-то нехорошее происходит, скорей же.
– Подождите минутку, - сказал я. – Сейчас у нас обед закончится, и мы пойдём.
– Да будь те же вы милосердны! Какой обед?! – возмущалась женщина. – Он кончился у вас уже давно, третий час уже!
– Обед закончится, когда мы закончим кушать, - сказал Абрам. – А до того, просьба не беспокоить.
– Да будь те вы прокляты ироды! – прошипела женщина.
– Уже
Джордж встал, кивком поблагодарил Ашота, и пристально смотря на нас, нависши над душой, стал ждать, когда мы встанем и пойдём за ним.
Есть в такой обстановке стало как-то не комфортно, с одной стороны разъярённа женщина, которая, будь у неё в руках ружьё, точно бы нас пристрелила, а с другой мой друг, который был до боли суеверным, и всякие проклятия, даже не осознанные, задевали его.
– Ну, пошли, - сказал я с болью в сердце оставляя недоеденную шаурму на красном пластмассовом столике. – Моисей.
Я больше удивился этой женщине, как только мы встали и пошли за ней, недавно желавшая нам всех семи кругов ада, она начала рассыпаться в благословениях, пожеланиях и т.д. Причём от этой чересчур наигранной фальши, меня выворачивало, но приходилось идти, ибо работа есть работа, тем более, если работаешь в милиции.
Она завела нас в подъезд в одного из домов, в лабиринте которых, я, если признаться честно, до сих пор плохо ориентировался. Мы поднялись на четвёртый этаж, она пальцам показал на дверь квартиры, находящейся слева от лестничного марша.
– Вот здесь, - сказал она, уже с полминуты не убирая указательный палец направленные на злополучную дверь. – Здесь.
– Мы уже поняли, - сказал я. – Что случилось? Что вы слышали?
– Здесь, утром, я спускалась за водой, и мужа проводить. Обратно возвращаюсь, крики, такие надрывные, громкие, даже хрипящие. И крики эти были детские. Я себе места не находила, поднялась к себе, а они всё равно слышным были, потом прекратились, да так тихо стало. Мне не по себе стало, душа не на месте всё утро была, потом с силами собралась и сразу к вам.
– Может, просто кого-то за проступок наказали? Вы об этом не подумали? Наказывать и воспитывать детей, законом не запрещено.
– Вы просто не слышали этих криков, не может от ремня ребёнок так кричать, уж поверьте, матери двоих детей, и бабушке трёх внуков, - сказала она, почти брызгая слюной.
– Хорошо, сейчас проверим, - сказал я, лишь бы эта женщина боле никогда не открывала рот, а я больше никогда не слышал её голоса. Откровенно говоря, мне хотелось уйти отсюда, ибо я попросту не верил, что за дверью этой квартиры могло происходить что-то ужасное. Женщинам в возрасте, или бабушкам свойственно всё преувеличивать, тем более, когда речь идёт о соседях. Если их послушать, так половина дома, пьяницы, наркоманы и проститутки.
Я подошёл, и по привычке нажал на маленькую кнопочку звонка, который естественно не работал. Затем, я
– Ну вот, а я же вам говорила! – противным ехидным голосом подначивала нас вредная женщина. – Больше вам скажу, они в квартире, третий день уже не выходят, я сама видела, и моя соседка Люба тоже.
– Парни, - обратился я к своим товарищам. – Что, ломаем?
– Давай, вдруг и, правда, что-то случилось? – рассуждал Денчик. – Если что извинимся, мы же милиция, нам можно, тем более - сейчас.
– Абрам, - позвал я наше «секретное оружие».
Великан прислонился к двери, с не прикладывая особых усилий, принялся выламывать дверь. После первого удара плечом отчётливо послышался слабый хруст. После второго хруст усилился и появился небольшой просвет. А уже с третьим ударом дверь с грохотом распахнулась.
В нос тут же ударил странный, немного противный, но почему-то хорошо знакомый запах.
Мы прошли дальше, меня насторожило то, что к нам, никто не вышел. Конечно, мы были гостями незваными, но как-то ведь на наше появление отреагировать нужно было. На всякий случай я вытащил Макарова из кобуры, и снял его с предохранителя.
В коридоре я увидел небольшую лужицу крови, а от неё отходила дорожка, оставленная после волочения тела. Вела она, по всей видимости, на кухню. Ступать я стал тише, мягче, и пистолет, до этого направленный стволом вверх, теперь же, я был полностью готов произвести выстрел.
На кухне, совершенно не обращая внимания на стоящих позади неё людей, по локоть в крови, стояла у стола женщина. В крови были не только её руки, а ещё одежда, стены и холодильник все были испачканы кровавыми отпечатками пальцев и ладоней. Она стояла и разделывала мясо.
– Гражданка, - позвал я её.
Но она не обращала на меня внимание, а тупо, упорно, почти на автоматизме продолжала делать своё дело. Отрезать от какой-то туши куски мяса и бросать их в таз стоящий на полу.
– Гражданка, у вас всё в порядке? – спросил я чуть громче, но всё равно почему-то шепотом.
– Господин милиционер, - отозвалась она, вытирая пот с кончика носа окровавленной рукой, и поворачиваясь ко мне.
– У вас всё в порядке? Что случилось? – задавал я ей вопросы, а она лишь смотрела в одну точку, будто не слушая меня.
– Да вот же, - резко встрепенулась она, изрядно напугав меня и всех остальных. – Муж в ополчение ушёл, обещали ему паёк на него и на нас. Убили его на второй день. Кушать нам с Анютой и нечего. Сашку вчера доели, сегодня вот Андрюшу.
Я не понимал, о чём она говорит, или понимал, но не хотел слышать и осознавать что такое возможно. Я даже не мог представить, что человек может быть доведён до такого. Мать стоит, и режет на мясо тело собственного ребёнка. Ребёнка!