Дети Солнца. Во мраке дня

Семыкин Евгений Иванович

– От больницы? – в конец запутался Джордж. – Вы в больнице работаете?

– Ну да, а куда мне со своим зрением то податься? В ополчение что ли? – спросил он и посмеялся, однако заметив наши, не обременённые улыбками лица, тут же стал серьёзным. – В больнице я работаю, мед. братом, минимальные знания есть, укол сделать, перевязать, добить чтоб не мучился. А квартира, один из мед. братьев у больного заразу подхватил, на третий день помер, мне его квартиру и дали, чтоб я в коридоре не ночевал.

– И вы туда переехал? – спросил Денчик.

–

Ну да, а что такого? – искренне не понимал, что в этом такого Прокоф.

– Вы сказали про ополчение, - начал я. – В смысле? Это что-то вроде народной милиции или что?

– Так война идёт, вы что не знали? На сорок метров от берега в глубь города минами разрушено, там живого места нет, бомбят каждый день. Всех мужчин в ополчение забирают воевать.

– Война? С кем? – заинтересовался я.

– Два берега, на каждом своя сторона. Бьются за то, чтобы придти к власти в городе. Глупо не правда ли? Люди и так умирают от голода, а тут ещё в руки оружие взяли.

– А кто с кем воюет-то? За кого воюют?

– Интересно получилось, - начал Прокоф. – Самыми организованными оказались коммунисты, красные. На том берегу, они обосновались, там их больше всего было. А когда электричество отключилось, на каждом из мостов было много машин, которые теперь там и стоят перегородив дорогу. Никакой связи между двумя берегами нет. А сюда коммунистов пускать не хотели, многие слышали о том, что происходило на том берегу. Чтобы удержать наспех созданную Красную Армию, этой самой армии позволили делать всё, насиловать, грабить. А оправдание было одно: «В интересах революции». Такой власти здесь не хотели и создали оппозицию, ни за что, нет идеи, государственного строя, партии, плана. Просто сопротивление. Теперь город разделён надвое, и никто не может ни на сколько продвинуться.

– И что же нам теперь делать? – спросил Джордж.

– Устройтесь на работу, - сказал Прокоф. – Жить то вам на что-то надо. Сейчас поспите, отдохнёте, вы ведь только с дороги? А завтра я вас отведу в местный сборный пункт, там запишитесь в городскую милицию.

– А почему не в ополчение? – спросил Абрам.

– Те кто записался в ополчение, дольше дней трёх не живут, их сразу на фронт, переправляться через реку, закрепиться. И это пока ещё никому не удалось. Что с их стороны, что с нашей стороны. Бессмысленные потери и только. А в милиции и паёк хороший, и работа не слишком опасная.

Вскоре мы пришли в комнатку Прокофа. Помимо него в квартире жило ещё двое человек, однако ничего против нашего присутствия здесь они не сказали.

Мы очень сильно устали, от сложного, практически без отдыха перехода, и от обилия свалившейся на нас информации, поэтому придя в квартиру, мы чуть ли не сразу упали спать. Койка-место в комнате было одно, простенькая раскладушка со всего лишь одним матрасом и уже грязной простынкой. Здесь, по-видимому, и спал Юрий Валерьевич. Рядом стоял стул, на который он складывал вещи. Возле окна табуретка.

Нам

же он предложил расположиться на полу. Мы в принципе были не против, одежда на нас была достаточно тёплая. Мы лишь сняли обувь, шапки, расстегнули куртки и свалились в кучу в центре комнаты, практически сразу же отрубившись.

– Туалет в коридоре, вы увидите, красное ведро накрытое крышкой, - сказал Прокоф, прежде чем перевернуться на бок спиной к нам и мирно заснуть.

Я проснулся среди ночи, причина банальна до дрожи, кто-то неудачно перевернулся, и изрядно отдавил мне руку, из-за чего она сначала онемела, а потом начала покрываться мурашками. Естественно спать с таким ощущением я физически не смог.

Меня резко выдернуло из сна, из-за чего я резко принял сидячие положение, голова немного закружилось, но в принципе я адекватно мыслил. Я оглядел комнату, вдруг ещё кто-то не спит.

Прокоф, видимо не изменив положения, на том же пока, в том же положении спал, однако на табуретке рядом с ним кто-то сидел. Даже прищурившись, в темноте я не мог увидеть кто это.

Я встал, я ступая так, чтобы это было отчётливо слышно, пошёл по направлению к сидящему. Встал у него за спиной и стал ждать, когда же тот обернётся, затем немного кашлянул.

– Артюша, - догадавшись по цвету и полоскам куртки, позвал я своего товарища.

– Здорова Рамчик, - ответил он не отрывая глаз от спящего Прокофа. – Садись, вместе посидим.

В руках Артёма был тот самый нож, который он спрятал в руках. Он был в каком-то непонятном ступоре, крепко держал нож в руке, а пальце второй руки водил по лезвию ножа.

– Что делаешь? – задал я очень глупый и банальный вопрос.

– Кровь с ножа оттираю, - ответил тот, переложив свои усилия на другую сторону лезвия.

Мне было не понятна его фраза. Прокоф мирно сопел, его постель была относительно чистая, во всяком случаи крови на ней не было. Да и вокруг тоже, даже маленьких капелек. Это меня искренне удивило.

– Какая кровь Артём? Ты чего? Что с тобой? – спросил я.

– Вот именно что никакой, - сказал он смотря на Прокофа, а затем резко повернул голову на меня, смотря большими испуганными глазами. – Я думал, что смогу его убить, я думал это легко. Мне оставалось только посильнее замахнуться.

– Но ты ведь этого не сделал верно? Значит всё хорошо. Артём, ты слышишь меня? – успокаивал я друга.

– Слышу, я тебя прекрасно слышу, - сказал Артём. – Как мы будем жить здесь, если я даже не смог человека убить.

– Ты слышишь, что ты говоришь? – спросил я его, ударив ладонью по щеке. – В себя приди, мы ведь не звери! И убивать его только за то, что когда-то, будучи твоим учителем, он тебя обидел, это отнюдь не причина!

– Блин, Рамчик, - сказал он, выронив нож из рук. – Вы все такие братаны… Ты, Джордж, Абра, все такие братаны. Я даже не представляю, чтоб кого-то из вас подставить, и вообще себя без вас не представляю, братаны.