Детский сад
Шрифт:
На свадьбу он явился в своем костюме астронавта. Этот костюм ему очень нравился, и потому он не видел никаких оснований для того, чтобы надеть что-нибудь другое. Карманы у него были набиты всякой астронавтской всячиной: микроскопчиками, многоцелевыми ДНК-капсулами и так далее. Их назначение он педантично, в нескончаемых подробностях разъяснял Сцилле, которая все свое актерское дарование использовала, чтобы изображать удивленный восторг и увлеченность.
В разгар свадебного пиршества умер Министр Мильтон.
—
У Майка в комбинезоне имелась аптечка первой помощи, которой он немедленно воспользовался, сунув Мильтону в ухо пульсовый инжектор для поддержания дыхания и сердечной деятельности. Милена, Мойра Алмази, а также все Терминалы в это время срочно вызывали Консенсус. И тот прибыл в форме недавно сформированной полиции — людей в белом, именуемых «Гардой».
«Гарда» появилась, сопровождаемая частым сухим треском, будто что-то или кто-то нарезал воздух на куски. С неба на площадку посреди Маршем-стрит опустился настоящий хищник (Милена впервые видела вертолет). Он был весь из металла и резины и блестел, как какое-нибудь агрессивное, алчное насекомое. Майк Стоун подхватил тело Мильтона на руки и негнущейся походкой робота понес мимо «Гарды» в раздутое чрево чудища. Вслед за ним в чреве скрылись и люди в белом. Потом Майк вышел, а хищное насекомое, плавно поднявшись в воздушном смерче, улетело.
Сцена смерти и вертолет потрясли Милену. Вообще за последний год потрясения случались с ней не раз, и по различным поводам. При этом у нее всегда начинали невольно стучать зубы, а по спине пробегал неприятный холодок. Вот и сейчас Милену пробил озноб. Она попросила, чтобы ее отвезли домой. Бал был окончен.
Они пересекали Болото по мелким серым, лижущим борта лодки волнам. Было очень промозгло. Милена, свернувшись калачиком, прижалась, чтобы хоть немного согреться, к Майку Стоуну, но при этом все равно тряслась от холода. Страха она не чувствовала. Переживала лишь, что мужа через час-другой может потянуть заниматься любовью, а ей этого совсем не хотелось. Она раньше никогда не говорила ему, что не может заниматься сексом с мужчиной. Как ни странно, тем сильнее страх заставлял ее прижиматься к Майку.
Смутная боязнь не оставляла ее и тогда, когда они шагали в лакированные комнатки-шкатулки. Милена провела мужа по комнатам, зачем-то поправляя подушки, разглаживая и без того гладкую скатерть на столе. Зажгла спиртовые светильники. По темным углам затаилась по-прежнему невысказанная правда. «Во всем виновата, — думала Милена, — моя неискренность, стремление вечно что-то
— Майк, — сказала Милена, стоя к нему спиной. — Если хочешь, можешь что-нибудь сыграть на скрипке.
Майк Стоун молчал. Он сейчас стоял в центре их бамбукового жилища с неестественно прямой спиной, сцепив перед собой руки, и не знал, куда их пристроить.
— Что, не хочешь? — нежно спросила Милена. Она часто ловила себя на мысли, что думает о нем с искренней теплотой.
По-прежнему улыбаясь растерянной улыбкой учителя физики, он покачал головой. Потом подошел и очень осторожно сел на пуф, положив руки на колени.
— Может, желаешь что-нибудь… эдакое? — Интересно, чего такого «эдакого» могут ожидать мужчина и женщина во время своей первой брачной ночи?
— Да нет, ничего особенного и не надо. Все друзья у тебя замечательные, очень милые. Они очень старались. — Майк с немного печальной улыбкой посмотрел себе на ладони. — Сциллу, похоже, механизмы самоуправляемой мутации как-то не очень заинтересовали.
— Ты бы лучше им просто рассказал, что Пузырь может сам из себя выращивать курятину, — посоветовала она, присаживаясь рядом. — Им только такие штуки как раз и интересны. Для них главное — что-нибудь необычное.
— А у меня сам космос волнения как-то и не вызывает, — признался Майк запросто.
— Пожалуй, ты единственный, от кого я такое слышу, — улыбнулась Милена.
«Ну же, Милена! — велела она себе. — Давай, начинай! Расскажи ему все, побыстрей, чтобы покончить с этой недосказанностью, разрубить весь этот узел одним словом правды!»
Она придвинулась к нему.
— Это… Странноватый у нас немного брак получается, — произнесла она и осеклась, словно заблокированная вирусом.
Майк Стоун смиренно кивнул.
— Да. Знаешь… у меня, это, — выдавил он, — эрекции нет…
Милена подумала, что ослышалась.
— Э-э… что-что?
— Я импотент, — негромко и четко сказал он, уже без всякой растерянности. — Поэтому, боюсь, что интимные отношения в нашем браке неосуществимы.
Милена с трудом верила такой неожиданной удаче.
— Майк, — выговорила она с плохо скрытым облегчением. — Ты даже сам не представляешь, как я это ценю. В смысле твою искренность. Ведь главное — это сам брак. А физическая его сторона — вовсе не самое главное.
«Во всяком случае, после стольких лет воздержания».
— Я так и думал, что тебе не очень нравится секс, — сказал он. — И потому считал, что ты именно та девушка, которую я искал. — Эта фраза Милену порадовала несколько меньше. — Я сразу увидел в тебе по-настоящему хорошего человека, которого между тем физически не особо влечет ни ко мне, ни в общем-то к другим мужчинам в целом. — В голосе Майка сквозила искренняя нежность. — Но если честно, мне нравится лежать в обнимку.