Детство в девяностых
Шрифт:
— Посмотри, какое лето!
Посмотри, какие дни!..
А Даша шла рядом, и, забыв обо всём, сама растворялась в песне, жадно ловя каждый звук, и всеми фибрами души вбирая в себя счастье и этого жаркого лета, и этого яркого, радостного июльского дня…
Глава 7
Впрочем, к концу пути было уже не песен. Путники еле плелись по пыльной дороге, изнемогая от жары и усталости.
— Ну, Лар, что ж ты не поёшь? — бодро спросила тётя Валя.
— Я
— В лесу у озера родник есть. Там и попьём, — сказал дядя Лёня, её отец, моложавый, подтянутый мужчина лет сорока. Поход, казалось, нисколько не утомил его, в отличие от его шурина, дяди Славы, что шёл красный, как рак, тяжело дыша.
— Твою дивизию! — выругался дядя Слава, споткнувшись о корягу, — Лучше б с Колюстиком на машине поехали…
— На машинах безногие пускай ездят, — отрезал дядя Лёня.
В лесу было прохладно и сумрачно. Девочки и тётя Валя шли следом за мужчинами, осторожно ступая по ковру из бурых игл, осыпавшихся со старых елей, иссохшие ветки которых так и норовили попасть в глаза. Миновав ельник, они вышли на опушку леса и, перейдя по бревну ручей, нырнули в заросли клещевины. Пройдя немного по узкой тропинке, они почувствовали влажный запах плесени и папоротника.
— Значит, родник где-то рядом, — решила Лариска.
Она не ошиблась. Вскоре они подошли к маленькой бревенчатой избушке с крестом на крыше. Внутри неё горела лампадка. На полках вдоль стен стояло множество икон, а вместо пола в избушке был колодец со святой водой.
Даша жадно принялась пить чистую, вкусную воду, с которой не может соперничать никакая газировка на свете. Напившись и налив немного воды в пластиковую бутылку, путники двинулись дальше. Идти стало немного легче, да и недалеко до озера осталось.
— Я чувствую запах озера, — сказала Лариска. — Оно близко.
— Да вот оно! — воскликнула Даша, увидев впереди голубой просвет между редеющими деревьями, откуда ветер доносил восторженные визги купающейся ребятни.
С удвоенной энергией девочки рванули вперёд, стаскивая с себя одежду на бегу. Они стремительно выбежали из леса, и их взорам открылась огромная, сверкающая на солнце водная гладь.
— Побежали купаться! Кто быстрее, — крикнула Лариска, и девочки с разбегу ринулись в воду, подняв за собой тысячи хрустальных брызг…
— О, клёво! Колесниково! — окликнули с озера, едва завидев девочек. Это были местные девчонки из ближней деревни, Сима и Фая, с которыми Даша и Лариса познакомились здесь в прошлый раз.
— Фаина, Фаина!
Фаина, Фаина, Файна-на! — радостно пела Даша, прыгая в воде у берега.
Чего только не выделывали девчонки в воде! Их трюкам позавидовал бы любой акробат. Они кидали друг друга с плеч, ныряли, кувыркались, проплывали друг у друга между ног. Накупавшись и нанырявшись до розовых слоников в глазах, девочки вылезли на берег, где их ждал скромный обед. Расстелив покрывало на траве, тётя Валя вынула из рюкзака картошку, запечённую
Из леса раздался рёв мотоциклов. Трое парней-подростков во главе с Валеркой пришвартовались у берега.
— О! Ты как здесь? — окликнул его дядя Слава.
— Раков ловить будем, — деловито сказал Валерка.
— Да какие тут раки, с этого берега? Это вам в заводь надо, с другой стороны, — дядя Слава поднялся с покрывала, — Поехали, покажу…
— Зачем вы ловите раков? Неужели вы не понимаете, что они чистят воду в озере? Вам что, одной рыбы мало?! — неожиданно встряла Лариска.
Один из подростков притормозил и обернулся в её сторону. Даша и Лариса никогда раньше не видели здесь этого парня. Он был смуглый и темноволосый, с тонкими, южными чертами лица. Его контрастная внешность резко выделялась на фоне белобрысых и одинаково безликих деревенских пацанов. Очевидно, он был нездешний: приехал из города к кому-то из Валеркиных друзей.
— Это чё, «Гринпис», что ли? — ухмыльнулся он.
Лариска растерялась и молча стояла, глядя на него во все глаза.
— Гринпис, Гринпис! Проваливай! — пришла Даша на выручку сестре и подняла палку с земли.
Парень хмыкнул и, заведя мотоцикл, уехал вслед за товарищами. Лариска же, однако, не оценила Дашиного жеста.
— Чего ты лезешь, а? Чего ты везде лезешь?! — напустилась она на неё.
У Даши на глаза навернулись слёзы.
— Я же тебя защищала…
— Ты глупая малолетка. Общайся со своими сверстниками, ясно? Не ходи за мной!
Лариска резко развернулась и побежала к воде. Даша, размазывая кулаком слёзы по лицу, побежала следом.
— Не плыви за мной! Я же сказала!
Лариска агрессивно лягнула по воде ногой, обрызгав Даше лицо.
Плача от обиды, Даша вылезла на берег и побрела назад к покрывалу, где остались только тётя Валя и дядя Лёня. Полная тётя Валя, нагнувшись, собирала в целлофановый пакет остатки пищи; короткий ситцевый сарафан её задрался почти что до самого верха, частично обнажая круглые ягодицы и наполовину выскочившие из корсажа полные груди.
— Ух ты, какое богатство, — пробормотал дядя Лёня, запуская руку ей под сарафан.
— Лё-оня! — взвизгнула тётя Валя и засмеялась: очевидно, он её щекотал. — Ну, Лё-онь! Ну, перестань! Дети увидят, Людке доложат…
— Людка — плоскодонка: доска два соска, — презрительно бросил он.
— Что ж ты на ней тогда женился, а не на мне?.. — сказала Валя и оборвалась, заметив рядом Дашу. Она отпрянула от дяди Лёни, нервно одёргивая сарафан; лицо её пошло пунцовыми пятнами.
— Ты… Ты… — напустилась она на Дашу, и вдруг крикнула: — Чего ты тут крутишься? Что ты всё вынюхиваешь?!
— Ничего я не вынюхиваю, я шла одеваться…
— Нет, вынюхиваешь! Что, интересно, да? Интересно?! Иди давай отсюда!