Девчонка идет на войну
Шрифт:
Я обрадованно пошла за ним. Честное слово, мне впервые в жизни захотелось выпить рюмочку вина, чтобы хоть на час забыть о войне, обо всем, что свалилось на нас за последнее время.
— Ура! — шепотом закричали Фадеев и Дмитриепко, когда мы вошли в комнату.
Они быстро накрыли на стол, и мы сели.
— За отца, — предложил тост Константин Васильевич, — за твоего отца, Нина!
— Ага, — согласилась я, храбро опрокидывая рюмку.
Вино было сладкое и пахло вишней. Сразу по жилам побежало тепло.
— За
— Только ты поешь сначала, — предупредил Алексей Назарович, подавая мне хлеб с толстым куском розового сала.
И вдруг, сама не знаю почему, я рассказала им о своих безуспешных попытках уйти на фронт, о том, что я уже подала заявление и со дня на день жду вызова, а его все нет и нет. Они выслушали внимательно. Фадеев сказал:
— Я тебя понимаю, Нина, у меня сын тоже добровольцем ушел. Но учиться ведь надо. Кто знает, сколько протянется эта война. Потерянные годы жизни.
Неожиданно сердито вступился Дмитриенко:
— Константин Васильевич, о чем ты говоришь? Какие там потерянные годы? В тюрьме просидеть, без дела жизнь разбазаривать — да, потерянное время. А Родину в тяжкий для нее час защищать — это уж, извини, по-моему, с наивысшей пользой проведенное. Молодец, Нина!
— Правильно, Назарович, — поддержал его и Солдатов.
В это время в комнату заглянула тетка Милосердия.
Увы, Юлия Сергеевна, на мою беду, не спала. Она моментально оценила обстановку и с подчеркнутой вежливостью сказала:
— Нина, поблагодари за ужин и спать.
Я ожидала долгой и нудной нотации по поводу моей безнравственности. Но тетка была в полушоковом состоянии и не смогла вымолвить ни слова.
— Я считала их воспитанными людьми, — с горечью пожаловалась наутро она тете Аферистке, — а они девчонку сопливую спаивают.
— И крестом вышивать не умеют, — добавила я.
В одно прекрасное утро я поднимаюсь раньше обычного. Не веря в случившееся, снова и снова перечитываю повестку.
— Тетечка, — обращаюсь я к тетке Милосердии, — вы скажите сейчас поосторожнее тете Ане, что я через полчаса ухожу в армию.
Тетушка моментально принимает оскорбленный вид.
— В наше время, — говорит она, поджав губы, — порядочная девушка даже помыслить не могла, чтобы пойти к солдатам в казармы. Что тебе там делать? И откуда в Заречье взялась армия?
— Вы меня не поняли, тетечка, я ухожу служить в армию. На фронт, как Гешка.
— Господи, помилуй!
Я молча надеваю пальто. Беру любимую книгу «Морской волк». Тетка цепляется за книжку, будто это может удержать меня.
— Не пущу! — кричит она на весь дом.
На крик выбегает тетя Аферистка. К моему великому удивлению, уяснив в чем дело, она гордо
— В гражданскую войну ее отец поступил точно так же.
Тетя Милосердия на миг забывает обо мне:
— Если вам не изменила память, — разобиженным тоном говорит она, — то вы должны бы помнить, что моя племянница в гражданскую тоже не на арфе играла.
Пока тетки выясняют отношения, я выскальзываю из комнаты и кричу им:
— Приходите в военкомат, но чтобы я не видела ни одной слезы. Не позорьте меня!
И второй раз в жизни я убедилась в мужестве моих теток. Они даже старались улыбаться, провожая меня, что вызвало неодобрительное шушуканье старух, которые приходили посмотреть на чужие проводы. Правда, тетя Милосердия сделала попытку по-своему напутствовать меня, но тетя Аферистка деликатно перевела разговор на какую-то другую тему.
Уже в последнюю минуту перед отъездом ко мне подошел военком и сказал:
— Я в сопроводиловке указал, что вы со Скворцовой двоюродные сестры, чтобы вас по возможности не разлучали.
МЫ — КРАСНОФЛОТЦЫ
Как сон пролетела дальняя дорога до Черного моря. Теплушки. Долгие ожидания на полустанках. Какой же большой оказалась земля!
B маленький приморский городок привезли очень много девчат-добровольцев. И я даже испугалась, что нас возьмут не всех. Скажут: «Куда их столько?»
Нас разделили на группы. В первую очередь повели на медицинскую комиссию. Здоровье, слава богу, не подвело. Потом стали партиями вводить в большую комнату, где стояло много столов и за каждым сидел морской командир.
Мы с Машей подошли к одному из столов. Сидящий перед нами моряк рассказал, какие профессии нужны флоту, и спросил, на кого бы мы хотели учиться.
Машка зашептала мне на ухо:
— Давай на шоферов, на фронт попасть легче будет.
Моряк выслушал нас и написал в самом верху листка,
который нам выдали еще до медкомиссии, «шофер».
Очень довольные, мы направились к выходу. В дверях нас остановил командир. Невысокий, худощавый, уже немолодой, но с глазами озорными, как у мальчишки.
— Ну, кем будете? — спросил он весело.
— Шоферами, — ответила Маша.
— А образование какое?
— Десять. Незаконченные десять.
Моряк моментально стал серьезным, взял нас за плечи и повернул обратно.
— Что такое, товарищи? — сказал он громко и сердито. — Надо же быть повнимательнее. Со средним образованием — в шоферы. Черт знает что!
Нам снова пришлось вернуться к столу.
— Ну, так что же вы решили?
После некоторого колебания Маша сказала: