Девочка Эмина
Шрифт:
Сибирь. Дело. Выполняй.
– Сейчас?
Его голос звучит напряженно. Эмин сжимает руки в кулаки, и я вспоминаю, как сильно он сжимал ремень перед моим лицом. Показательно. Наказывая.
– К чему такая срочность?
На том конце прозвучало слово.
Одно, но веское.
Утробное. Мрачное.
«Выполняй».
Эмин бросает телефон на постель. Швыряет прямо из балкона.
А затем опускает голову и упирается в меня взглядом. Своим холодным и жестоким.
Этот
Мой мужчина повязан в криминале. Я знала это, когда добровольно принимала его больные поцелуи. Другого выхода не видела. Сама целовала его.
– Я должен улететь.
– Что?
Я моргнула. Мне показалось?
– Прямо сейчас, ночью?
Эмин резко отошел. Краски сгущались на его лице. Он ушел в свою комнату, я следом. С волнением. С плохим предчувствием.
На дело полетит. На плохое.
– Рейс через час. Все вопросы потом, Диана.
– Когда ты вернешься?
– Через несколько дней.
Я делаю шумный вдох.
– А я? Так и буду сидеть взаперти?
– Так и будешь сидеть взаперти. Не беспокойся, больше никто из чужих сюда не ворвется.
Вернулся Эмин. Жестокий и суровый. Который никогда не скажет женщине о проблеме.
Он схватил сумку и кинул туда несколько теплых вещей.
– Зачем тебе свитер? Апрель на дворе. Тепло.
Эмин игнорирует. Проверяет паспорта, забирает мой с собой. Конечно же.
Пленница.
Его собственность.
Вот, кто я.
– Сегодня я привез продуктов с лихвой. Хватит и на поесть, и на хотелки приготовить.
– Не уезжай.
Я всхлипываю. Нервно заправляю прядь черных волос. Эмоциональность – моя слабая сторона.
Я без Эмина как без маяка. Запертая, оторванная от истинного мира. Вещь. Женщина. Его женщина.
– Не уезжай. Почему ты должен выполнять его приказы? Зачем тебе в Сибирь?!
– Не лезь, Диана. Это мои проблемы.
Вот и все. Не лезь, Диана.
Перед дверью я цепляюсь в его пальто. Эмин перехватывает мою руку. Кольцо – знак присвоения ему – блеснуло ярким светом.
– Послушай, у меня там подруга осталась. Одна единственная. Ты можешь ее разыскать? Проведать и сказать, что со мной все хорошо.
– Я ее проведаю.
Эмин выглядел отрешенным. Сухо пообещал, что проведает ее. А я забыла сказать ему ее адрес.
Он отвел взгляд и уехал. А перед этим подошел ко мне вплотную и поцеловал. Жадно, дико, словно в последний раз пожирал меня. Оставил еще один след на моей коже. От вчерашней ночи их не обобраться – всю себе присвоил.
– Я вернусь. Жди меня.
Я ушла в ванную. Рассмотрела все свои синяки, которые оставил Эмин прошлой ночью. Укусы
А если бы мама увидела? Или папа? Которого больше нет…
Я заснула мгновенно. Миновала третью комнату, в окна которой заглядывал мрачный монумент. Легла в свою постель, в комнате которой вчера были выбиты окна. И отключилась.
А проснулась от того, как громко вертится ключ в замке. Нервно, натужно. Кто-то уже долго мучился с замком.
Вскрывал его.
Я бросаю взгляд на часы. Полночь. Эмин должен быть уже высоко в небе.
Сердце заходится в неприятном предчувствии. В необузданном страхе.
«Не беспокойся, больше никто из чужих сюда не ворвется», – обещал Эмин.
Значит, это не чужие?
Вот только подняться с кровати я не успеваю. Так и застываю в постели, сжимая в руках собственную пижаму.
Дверь с грохотом бьется об стену – сначала входная, а затем и в моей спальне. В полной темноте зажигается фонарь – мощный, яркий. Как вспышка. Его направляют на меня вместе с дулом пистолета.
Тяжелым, массивным.
– Обыщите всю квартиру. Но осторожно, без выкрутасов.
Этот голос хрипел от недовольства. Сердце ухает в низ. Натягиваю одеяло до подбородка.
Наконец, в спальне зажигается свет. Я крепко сжимаю ткань. Страшно. И Эмина рядом нет.
– Как я и думал. Сукин сын!
За людьми с пистолетами, вычеканивая шаг, появляется мужчина. Большой. У него густые темные брови, но уже седые волосы. И борода большая, тоже седая. На его руках набиты татуировки, значение которых одному дьяволу было известно.
– Так, так, так… И кто это у нас здесь?
Натягиваю одеяло выше. Откидываю за спину черные волосы. И прищуриваюсь с ненавистью.
Это Анархист. Чувствую, что это он. Нутром чувствую.
Словно после близости с Эмином мне передалась его чуйка.
Часто моргаю глазами, чтобы ушла пелена слез. Смотрю на дьявола, не отводя взгляд.
Это он приказал меня убить. По его приказу меня едва не изнасиловали. И теперь он пришел за мной. Добрался.
И в этот раз Эмину меня не спасти.
Анархист подходит к кровати. Не стесняясь, опускается на край. Хватает меня за подбородок, как свою собственность. Так, как только Эмину было дозволено.
Бежать некуда, один шаг – и я труп.
– Твою же мать… как же я люблю твою мать, девочка.
Он смеется. Сначала тихо, хрипло. Как Эмин. А затем безумно, громко, страшно. Горько. Болезненно.
– А она вас ненавидит.
Смех обрывается. Желваки играют на его лице. Хватка становится дикой. К синякам от Эмина присоединятся новые.