Девочка и смерть
Шрифт:
– Что уставилась? – рявкнул парень, – с возвращением, кстати, сестрица. Ну что, теплый прием тебе тут оказали?
Он оттолкнулся от стены и сделал шаг к девочке, вынуждая ее отступить. Он и раньше был крупным, но занятия спортом добавили к его внушительному росту еще и целую гору мышц. И эта гора сейчас угрожающе надвигалась на Лорейн.
– А хочешь правду, сестрица? – понизив голос, заговорил Майлз, – зачем тебя забрали из той крысиной норы? Почему мама с папой теперь так с тобой носятся? Сколько тебе сейчас? Шестнадцать? Вот почему: они рассчитывают выдать тебя замуж за какого-нибудь богатого олуха,
– Это так не работает, – неуверенно возразила Лорейн, – мы не в девятнадцатом веке.
– Ну, конечно, – хмыкнул кузен, – но разве ты бросишь в беде милых дядюшку с тетушкой, если они будут к тебе добры? И своих кузенов, конечно. Я, кстати, тоже могу быть очень милым. Показать?
Девочка не знала, что ответить, но на помощь ей подоспел Тайлер.
– Майло, – сердито сказал он, – опять дымишь? А спортсменам разве можно?
– Иди нахер, – огрызнулся Майлз. Он гневно швырнул сигарету себе под ноги и затушил носком ботинка.
– Так что, сестричка, не воображай себе лишнего, – бросил он, уходя, – никому ты тут даром не сдалась.
– Придурок, – вздохнул Тайлер, проводив брата осуждающим взглядом. Парень подобрал окурок, оставленный Майлзом, и засунул его поглубже в каменную вазу с цветами. Какое-то время он стоял молча, а после снял очки и протер линзы краем пиджака. Лорейн догадалась, что он ищет чем бы занять себя, чтобы хоть немного отвлечься от неловкости между ними. У нее не было и малейших представлений, о чем им вообще можно поговорить, но и трусливое бегство отчего-то казалось неправильным. Вероятно, ей все-таки стоило придумать предлог и уйти, тем более она уже начинала замерзать в вычурном платье, которое на нее напялила тетя.
Лорейн зябко обняла себя за плечи, и это не укрылось от внимания кузена. К огромному ее удивлению, Майлз вдруг стянул свой пиджак и протянул ей. Опасливо, как протягивают угощение дикому зверю, который может ответить агрессией и укусить.
– Спасибо, – сдалась девочка. Ей раньше никогда не доводилось носить мужские вещи. В этой ее взрослой, самостоятельной жизни. Когда она была маленькой и они с отцом гуляли в лесу, собирая цветы и травы, он иногда надевал на нее свою огромную куртку. Но то была вещь отца, а это противного Майлза. И все же она была теплой. И непривычно пахла мужским парфюмом.
– Извини за эту некрасивую сцену, – вздохнул Майлз, – и за брата. Ему, наверное, на тренировках остатки мозгов вышибли. Он стал просто невыносимым.
– А раньше не был? – вырвалось у Лорейн. Кузен не обиделся, а внезапно одарил ее ласковой, дружелюбной улыбкой.
– Раньше еще хуже, – признал он, – да и я… за это тоже извини. Мы были ужасными. Но это в прошлом. Мир?
Теперь была очередь Лорейн недоверчиво таращиться на протянутую ладонь. Минуту поборовшись с собой, она все же приняла предложенный мир.
– Ты стала такой хорошенькой, – как бы невзначай заметил Майлз, – да всегда была. Даже когда этот идиот остриг тебе волосы.
Этот комментарий девочке ужасно не понравился. Не сами слова, а то, как они были сказаны.
Лорейн уже начинала скучать по своей крошечной келье в пансионе. В школе она была предоставлена сама себе; другие девочки ее избегали, да и учителя не испытывали
Пансионат был обителью скуки и тишины. А в изуродованном родном доме Лорейн приходилось играть в прятки. Она избегала дворецкого, избегала и кузенов. Майлз был груб и смотрел на нее, как на мусор, а Тайлер, напротив, подозрительно любезен. Девочке в новинку было слышать комплименты и добрые слова, так что они загоняли ее в тупик. К счастью, хотя бы тетя про нее позабыла, полностью погрузившись в заботу о мальчиках, впрочем, слишком взрослых, чтобы в том нуждаться. Они отмахивались от матери, порхающей вокруг, как от назойливой мухи.
Однако, от Тайлера нашлась кое-какая практическая польза – он привез с собой учебники и щедро поделился с девочкой, припомнив, что когда-то она любила читать. Завладев книгами, Лорейн тут же убралась от него подальше. Целыми днями она искала по дому укромные уголки, забиваясь то в нишу за портьерой, то в углублении подле нелепой позолоченной статуи Венеры, то в пространство под лестницей. И везде она попадалась кому-то из домочадцев. Утомившись от бесплодных попыток найти укрытие в доме, Лорейн решила отправиться на поиски одиночества в окрестностях дома, а заодно избежать очередного кошмарного семейного ужина. Стояла поздняя весна, но погода была сырой и холодной. Вряд ли кто-то из Редгрейвов вспыхнет энтузиазмом составить ей компанию, рассудила она.
У выхода в сад Лорейн все-таки столкнулась с дворецким. От его привычки появляться из ниоткуда в самых неожиданных местах девочке становилось жутко. Родственники были вздорными, но безобидными, они могли утомить ее неловкими разговорами и сценами, но не более того. А от дворецкого за версту веяло опасностью. Его высокая фигура, затянутая в черный костюм, угнетала одним своим присутствием, а темные глаза казались какими-то звериными. Они совершенно не сочетались с его вежливой, сдержанной манерой в общении. В них таилась буря.
– Ну что еще? – не выдержала Лорейн, – разве вам нечем заняться?
– У вас найдется для меня поручения, мисс? – невозмутимо откликнулся мужчина.
– Нет, – сдалась девочка. Она тут же пожурила себя за грубое поведение в отношении человека, в сущности, не сделавшего ей ничего плохого. Вероятно, корнями ее неприязнь и желание демонизировать мужчину росли в далекое детство. Но это для отца мир был населен разными мистическими созданиями и жуткими тварями, иные из которых разгуливали в человеческом обличье. Лорейн больше не верила в его старые сказки. Она повзрослела. Она хотела быть нормальной. Не хотела умереть, как он, в стальных тисках своего безумия.