Девочка из прошлого

Тоцка Тала

Через полчаса все-таки встаю и кое-как доползаю до душа. Холодная вода не только возвращает память, а ещё и восстанавливает способность соображать.

Разговор с Феликсом только утвердил меня в догадках насчет Арины. Единственное, в чем я ошибся, это диагноз.

Я был уверен, что у Арины гаптофобия — слишком много факторов говорили в пользу этого предположения. Но у неё психосоматика, по крайней мере, так утверждает Феликс, и мне приходится верить ему на слово.

Когда я перестал психовать

и смог рассуждать здраво, понял, что с этой парочкой не все нормально.

Феликс не производит впечатления додика, который на людях не касается своей женщины. Скорее наоборот. Особенно, если учитывать, что ему в кайф меня драконить.

Но его движения и жесты больше смахивали на желание защитить, чем прикоснуться. И он ни разу не подошел к Арине вплотную.

Я напряг память и попытался вспомнить все наши последние встречи.

Это было несложно. Арина и так постоянно стоит у меня перед глазами. С Феликсом я тоже сумел справиться.

«Не трогай меня, Демид. Пожалуйста...»

«Блядь, не прикасайся к ней...»

Можно было все подобные моменты списать на случайность, но мое нутро восставало против такого простого решения.

И Арина, и Феликс ни разу не истерички, они просто обязаны были реагировать иначе. Я готов поклясться, что обновленная Арина в упор смотрела бы на меня с вызовом, а затем просто отбросила руки. Или прошипела бы на ухо, куда я должен сходить.

Насчет парня не уверен, но думаю, он попытался бы меня оттеснить и задвинуть за себя Арину. Но эти двое пробовали со мной договориться.

Все это время я был уверен, что они меня просили. А они блядь предупреждали...

И я полез в интернет с запросом «боязнь прикосновений».

Википедия рассказала мне, что такая фобия есть, и она называется гаптофобией. Что гаптофоб резко реагирует на касания, у него могут возникнуть проблемы с дыханием, дрожь или приступы панической атаки.

Все говорило в пользу моей теории. Ошибся я только в причинах возникновения этой болезни. Психосоматика предполагает сильный стресс или нервный срыв, из которого и развивается страх перед касаниями.

Я запросил у своих разбор похожих случаев. Мне насыпали целую гору, можно было бы диссертацию написать.

Прочитанное утвердило меня в одном — в жизни Арины случилось событие, из-за которого она стала нетерпимой к чужим прикосновениям. И случилось оно уже после нашего разрыва, в этом я тоже готов поклясться.

Я как никто знаю, как она раньше реагировала на мои руки. На мое тело. Когда лицом к лицу, когда заполнен каждый миллиметр, когда кожа плавится и смешивается, превращаясь в одну общую субстанцию. Одну на двоих...

Утренний стояк сегодня ощущается

особенно болезненно. Наверное потому что за ребрами тоже болит.

Что же случилось с ней за те три года, которые она жила без меня? Какой уебок стал причиной ее болезни? Или что-то произошло?

Точно знаю, что это не смерть Глеба и не наше расставание. В мой последний приезд на Бали я держал ее за подбородок, и она не отталкивала меня. И не задыхалась.

Растираю ладонь — до сих пор жжет от одних воспоминаний, как на неё текли слезы Арины. Ари...

Блядь...

Закуриваю и нажимаю кнопку кофемашины. Стояк шлю нахуй, затягиваюсь сигаретой и выпускаю дым в окно.

Как бы хуево я тогда себя ни контролировал, точно знаю, что она меня не боялась. Она тогда не дернулась и не отшатнулась.

Она, сука, плакала....

Телефон звонит где-то в ванной, иду на звук вызова. Это Андрей. Рановато, значит, что-то срочное.

— Демид Александрович, есть новости по девочке.

— По какой из? — уточняю, а сам отмечаю, что как-то многовато их появилось в моем окружении в последнеё время.

— По Дэви.

— Говори.

— Перед крестинами проводились ДНК-тесты по установлению отцовства между ребенком, Феликсом и Винченцо Ди Стефано. Оба результата отрицательные.

— А опекунство Арина оформляла уже после, насколько я помню?

— Да, после того как Ди Стефано ее покрестил.

— Ясно, — киваю, хотя нихуя ясного в этом не вижу. — Я еду в офис.

И уже выруливая со двора, понимаю, почему лицо девочки во сне показалось мне знакомым.

Это была Катя в желтой шапке. Только без шапки.

Глава 14

Демид

Я на Бали. Продираюсь сквозь густые тропические заросли. Они цепляются за рубашку, облепляют лицо, царапают кожу. Тянут свои извилистые руки-плети, обвивая, превращаясь в смертоносные петли.

А я ищу воду. Мне нужна вода, чтобы остудить ожог на руке. Я не помню, откуда он взялся, но кожа печет, как будто там поставили клеймо. Я время от времени даже подношу руку к глазам, чтобы убедиться, что никакого клейма там нет.

Где-то вдали кричит птица. Или это не птица, это плачет ребёнок. Девочка.

Опять, блядь, девочка.

Передо мной нависает огромный лист незнакомого растения, похожего на папоротник. Может, это он и есть. Я не знаю, растут ли на Бали папоротники, и сейчас меня это волнует меньше всего, потому что за листом я вижу женщину.

Она одета в саронг, доходящий до щиколоток. Белый, в красных цветах, а на голове почему-то платок, хотя балийки не носят платки. А может и носят, я такой специалист....