Девочка, которую нельзя. Книга 2
Шрифт:
— Дай ещё света, — попросил хирург, — прям сюда! Ниже. Да что б тебя… Зайди с другой стороны…
То, что я сидела, добавляло определённого неудобства, и даже я чувствовала напряжённость врача. А может он просто сам по себе был такой — хамоватый, швыряющий инструмент, вздыхающий и недовольно цокающий? В любом случае, моему расслаблению это точно не способствовало.
— Так, придержи здесь… — скомандовал он, и они на пару с сестрой что-то там завозились. — Лоток!
— Ого… Что это? — странным голосом выдохнула сестра. — Паразит?
Хирург не ответил,
Едва досидела, пока меня зашили. Несмело развернулась — доктор, ухватив пинцетом какую-то хреновину, разглядывал её над лотком на просвет лампы. Что-то действительно очень похожее на червя сантиметров пять в длину — толстого, противного, склизкого, обросшего сгустками крови и какой-то беловатой массы.
— Говорите, имплантов не ставили? — многозначительно усмехнулся хирург. — Думаете, умнее всех? Шрамы, тату, эти ваши бодимодификации… — последнее слово выдохнул с таким презрением, словно плюнул. — А нам потом вычищать вас!
Медсестра подошла к нему, присмотрелась.
— Какая странная штука. Инородное напишете?
— Ну уж нет! На гистологию отправь, как кисту. Пусть наш пациент бумажку с печатью получит в том, что врёт врачам!
— Что это? — не выдержав, соскочила я с кушетки.
Сестра охнула, врач заорал:
— Вы в своём уме?! Хотите, чтобы шов разошёлся? Кровотечение хотите?!
— Нет, я… — смутилась вдруг я. — Я… извините, не хотела резко, просто… Я хочу забрать эту… эту штуку!
Врач кинул пинцет с червяком в лоток, стянул перчатки.
— Да на здоровье! Можем вам даже ваших гнойных салфеток с собой наложить…
От его хамства мне было обидно до слёз, но я проглотила. В кармане, упакованная в пакет от перчаток и для пущей надёжности упрятанная в канцелярский файл, лежала эта хреновина. Касаться свёрточка было до жути неприятно, словно его содержимое не было только что вынуто из меня же, и в то же время, я не могла удержаться, чтобы не сжать его лишний раз в ладони.
Это мог сделать только Игнат! И только в тот раз, когда я потеряла сознание от эротической асфиксии, а очнулась уже с пластырем. Но как? Как?! Ни шрама, ни боли как таковой. Ну зуд, ну обычное для воспалённой царапины саднящее неудобство. Но чтобы пропихнуть вот такую здоровущую хрень бесследно — это как?!
Едва придя домой, я вытряхнула штуку в стеклянный стакан, осмотрела… На первый взгляд это был просто похожий на раскуроченного червя кусок плоти, и ничто не вызывало подозрений в его искусственном происхождении. А вот на просвет… Впрочем, я была не уверена в том, что вижу, и поэтому, превозмогая брезгливость, сначала залила штуку перекисью. Потом выложила на блюдце и взялась за кухонный ножичек для фруктов — осторожно соскребая фиброзные образования, надёжно затянувшие это нечто во вполне себе из живой плоти и крови кокон. И докопалась!
Действительно, когда я смотрела червя на просвет, внутри мне мерещилась цепочка шариков, похожих на бусины на нитке: побольше-поменьше, побольше-поменьше. Но я и представить
Сидела на кухне, и так и эдак вертя штуковину в пальцах, и радовалась, что мне попался хамливый хирург, на дух не переносящий бодимодификации. Если бы не мои пёрышки, он, может, изначально относился бы ко мне более тактично, и не подозревал бы заранее во всякой ерунде, типа имплантов. Но паранойя — штука такая. Иногда полезная, как оказалось.
Ну и что же это у нас такое? В который раз поднесла находку прямо к лампе, силясь разглядеть какие-то подробности. В дверь позвонили. Уверенная, что это Роман по дороге с работы заехал узнать, как у меня дела, кинула штуковину обратно в стакан и убрала в шкаф.
Не глядя распахнула дверь… А это оказался вовсе не Роман!
Глава 36
…Слыхал, у Гордеева, говорят, крупные проблемы с конторой? Вообще все связи порвал, даже самые близкие. Он бессмертный что ли, этот Гордеев? Или совсем умом тронулся? Да его же зароют, не успеет и пару шагов сделать!
Мыслей и слухов было много и разных — об этом с самого начала неустанно заботился Дед. Это было самым первым и важным слоем предстоящей авантюры — распускать слухи, внедрять куда нужно и ненавязчиво, но с точностью нейрохирурга направлять мнения в нужное русло. Так, чтобы информация была, а от кого пришла — уже и не ясно.
…Жагровских грохнули?! Да не может быть! Как? Кто?! Явно кто-то в край отмороженный, кому терять нечего и кому они сильно поперёк встали. Поговаривают даже, что Гордеев. Больше нет идиотов. Да вроде из-за бабы. Таскает за собой какую-то малолетку, к которым и у Жагровским интерес имелся. Кто она вообще такая, чтобы ради неё вот так нагло и вообще против всех? Дочка Черепа? Да ну быть такого не может, Гордеев же её, вроде, шпилит? А должен бы, по идее, кишки пустить… Что-то тут не то…
Но ещё важнее, пожалуй, было грамотно «воскресить» Гончарова. Даже гримёры пару раз понадобились — ради «засвета» дублёра перед нужными людьми. Издалека. На пару мгновений, которые могли решить всё. Если честно, до последнего не верилось, что братва, народ жадный на доверчивость и осторожный до выводов, поведётся. Но, вопреки сомнениям, сработало. Спасибо самому Гончарову и его предсмертными проблемам с Жагровскими, от которых сам Бог велел прятаться как в старые добрые — имитировав собственную смерть.