Девственница мафиози

Финелли Мила

— Вот и все, — пропел я, продолжая медленное вторжение. — Возьми мой член, bambina (малышка). Тебе будет так хорошо.

Ее грудь поднималась и опускалась в такт тяжелому дыханию.

— Он полностью внутри?

Я взглянул вниз. Мы были на полпути. Я стиснул зубы, чтобы не кончить.

— Еще нет. Просто расслабься.

Она откинула голову назад. — Это так сильно давит.

Я опустился на нее, удерживая вес на локтях, мой рот у ее уха. — Ты можешь

это выдержать. Ты создана для меня и только для меня. — Я толкнулся еще раз, давая ей больше. — Я буду первым и последним мужчиной внутри этой киски, Эмма Бускетта.

Ее руки обвились вокруг меня, а ногти впились мне в спину.

— Тебе нравится эта идея, не так ли?

— Да, черт возьми. Ты принадлежишь мне, mia piccola innocente (моя невинная маленькая девочка).

Она извивалась, ее бедра покачивались на моих.

— Ни один человек... не принадлежит... никому другому.

Мои бедра дернулись вперед, и я полностью заполнил ее одним толчком. Блядь. Удовольствие пронзило мой позвоночник и скатилось вниз по яйцам. Я застонал в нежную кожу ее горла.

— Ты моя, пока не испустишь последний вздох на этой земле, малышка.

— Святой... черт, — выдохнула она. — О, боже. Это... просто вау.

— И ты даже не почувствовала самой лучшей части. — Поднявшись на руки, я слегка отстранился, затем врезался снова. Она вздрогнула, ее веки распахнулись. Я мог видеть удивление в ней, осознание того, что ни одна игрушка не может ощущаться так, как я. Что даже ее научные фантазии не могут соответствовать реальности.

— Пирсинг, — прошептала она. — Он бьет...

Я дал ей еще один вкус, еще один образец, чтобы она могла почерпнуть.

— Да? Куда он попадает?

— Моя точка G. Это так интенсивно. Почему ты меня не предупредил?

Ее глаза были стеклянными, ее кожа покраснела. Она была так чертовски красива.

— Потому что тогда я бы не увидел этого взгляда на твоем лице. — Я наклонился, чтобы быстро поцеловать ее. — Теперь держись, пока я заставлю тебя кончить на моем члене.

Я начал толкаться, короткими ударами бедер, чтобы как можно больше стимулировать ее точку G. Обычно я не думал о своем пирсинге так много во время секса, потому что я трахал опытных женщин. Но Эмма не была опытной, и она была моей женой. Я хотел, чтобы ей нравилось трахаться с моим членом так же, как мне нравилось трахать ее.

Между нами выступил пот, жара удушала. Ее крики становились громче, мышцы напрягались, а я продолжал. Давление в паху было почти невыносимым, а желание кончить горело под кожей, как ад. Я не смогу долго сдерживаться.

Кровать качнулась, и ужасное изголовье ударилось о стену от силы моих толчков.

— Блядь, bambina (малышка), — прорычал я. — Мне нужно кончить. У меня так много всего припасено в яйцах для тебя. Я не дрочил несколько дней, просто чтобы сэкономить. Ты собираешься принять все это

как хорошая девочка, не так ли?

Ее спина выгнулась, стенки ее киски сжали меня.

— О, боже. Мо!

Удовлетворенный гул раздался в моей груди, кусочки встали на свои места. Ей тоже понравились вещи, которые я сказал в подвале той ночью. У моей маленькой ученой была грязная сторона — и она даже не знала об этом. Я любил это.

Двигая бедрами, я старался попасть в самое сладкое место внутри нее с каждым толчком, продолжая говорить.

— Я собираюсь заполнить тебя. Столько раз, сколько потребуется, и еще больше после этого. Ты позволишь мне сделать тебе ребенка, не так ли?

Это сработало. Она замерла, затем начала содрогаться, ее стенки доили меня. Я держался за очень тонкую нить. Это было слишком хорошо, и я чувствовал, как мои яйца покалывают, когда мой оргазм устремился вверх.

Мой член набух, это неизбежно произошло, но в последнюю секунду я не подумал. Я просто вытащил его.

— Блять, — закричал я, мой член пульсировал, когда я изливал сперму ей на живот. Белый свет взорвался у меня за глазами, голова закружилась от силы оргазма. Он продолжался и продолжался, струя за струей горячей жидкости покрывала ее. К тому времени, как я закончил, мои руки тряслись, а пот капал с моего лба на ее грудь.

Я упал на матрас рядом с ней, мои мышцы не могли выдержать мой вес.

— Mamma mia ( О, Господи) — Моя грудь взревела, как будто я пробежал гонку. Голова все еще кружилась, мне нужен был спасательный круг, якорь. Что угодно. Она.

Я схватил ее за руку, как глупый, влюбленный мальчишка. Только на секунду.

— Ты в порядке?

— Ох, черт возьми. — Она тяжело дышала, наклоняясь ко мне лицом, и ее ноги переплелись с моими. — Я понятия не имела, что все будет так.

Так было не всегда. На самом деле, я никогда не испытывал ничего даже близкого, с жгучей потребностью прикоснуться к ней и вдохнуть ее. Где ее удовольствие значило больше моего. Как будто я был потерян, и она была единственным светом, который у меня был в этом забытом богом мире.

Но я не мог сказать ей ничего из этого. Я давно научился хоронить нежность, прятать ее. Чувства использовались только для того, чтобы в конце концов причинить тебе боль.

Я отпустил ее руку и закрыл глаза.

— Я думаю, слова, которые ты ищешь, это — Grazie, Mo (Спасибо, Мо).

— Да? — Она ткнула меня в руку. — Я думаю, ты должен меня поблагодарить.

— И зачем мне это делать?

— Потому что я была великолепна. Или это не ты кричал в потолок и чуть не потерял сознание во время оргазма минуту назад?

Мы уставились друг на друга, и я подавил желание улыбнуться. Мне не нравилась эта привязанность, терзавшая мой живот. Я не мог позволить себе чувствовать что-либо к ней. Это было не по-настоящему; это был долг.