Девственница мафиози
Шрифт:
— Вот моя девочка. Я скучал по тебе.
— Привет! Извини, я хотела зайти перед учебой. — Но я была слишком занята, дуясь. Я села на край его кровати и потянулась, чтобы поцеловать его в щеку. — Я видела, как Энцо выходил секунду назад.
— Он умен, этот Д'Агостино. Джиа не всегда принимала правильные решения, но то, что она осталась с этим мужчиной — лучшее, что она сделала.
Хотя он и сделал так, чтобы это прозвучало как шутка, я знала, что Джиа чувствительна к его мнению о ней.
— Папа, она отчаянно
Он вздохнул и ненадолго закрыл глаза.
— Я был строг с ней все эти годы, но она должна знать, что я горжусь ею. Я горжусь каждой из моих девочек.
— Ну, я уверена, ей бы хотелось услышать это снова.
— Всегда пытаешься принести мир в семью. В этом ты похожа на свою мать. — Его губы изогнулись в задумчивой улыбке.
— Не могу дождаться, чтобы рассказать ей о каждой из вас, когда увижу ее снова.
Мои глаза начали гореть, но я не хотела плакать. Я смирилась с его смертью несколько месяцев назад. Теперь я просто хотела, чтобы он ушел мирно, без страданий.
— Ты еще не умираешь.
— По крайней мере, пока ты не помиришься с мужем.
История моего брака вывалилась на моего отца несколько дней назад. Он был в ярости из-за манипуляций Вирги и предательства дяди Реджи. Я знала, что он винил себя. Но я также рассказала ему все хорошее о Джакомо, как мы были счастливы в тот короткий отрезок времени в Палермо.
Теперь мой отец не мог отказаться от идеи примирения.
— Я не перееду на Сицилию, — сказала я. — Я останусь здесь, с тобой.
— Твое место рядом с твоим мужем.
— Нет, оно здесь, с моим больным отцом.
— Чушь собачья, Эмма.
Я моргнула. Мой отец редко ругался при нас.
— Ты не хочешь, чтобы я осталась?
— Я хочу, чтобы ты разобралась с Бускеттой. Жена не должна бросать мужа.
Неужели он действительно обвинял меня? Я сползла с кровати и опустилась в кресло.
— Я его не бросала. Это он ушел!
— Он попросил тебя вернуться с ним. Сказал, что хочет настоящего брака с тобой. Если он ушел без ответа, это будет на твоей совести.
Я тут же пожалела, что рассказала своей семье все, что произошло с Джакомо.
— Я не готова с этим смириться, папа.
— Ты должна, потому что он не будет ждать вечно, милая. Он сицилиец, а сицилийские мужчины очень гордые.
Опять гордость. Почему все были одержимы чувством собственного достоинства Джакомо? А как насчет моей гордости?
— Я не отвергала его, просто попросила дать мне время.
— Для итальянца, да и для любого мужчины, это одно и то же.
Так ли это было?
Мы оба замолчали. Я ненавидела разочаровывать отца, но как я могла даже подумать о том, чтобы уехать из Торонто? Каждое мгновение, проведенное с ним, было подарком, и я не собиралась его растрачивать попусту.
— Если он любит меня, он подождет.
Мой
— Ты не думаешь, что Джакомо будет ждать меня? — спросила я, когда мой отец расслабился на подушках.
— Зачем ему это? Ты дала ему хоть какую-то причину думать, что есть надежда?
Нет, не дала. Трудно давать надежду на то, в возможности чего ты не уверен.
— Нет ничего плохого в аннулировании или даже разводе, папа. — Я выдавила из себя слова, хотя они обожгли мое горло, как кислота. — Ничего страшного, если ничего не получится.
Его взгляд стал проницательным, оценивающим. Он выглядел точь-в-точь как отец моей юности, тот, кто точно знал, когда кто-то из нас был плох.
— Эмма, это не похоже на тебя — так легко сдаваться. Что ты мне не рассказываешь?
Я не рассказала ему эту часть. Нелегко было сказать отцу, что ты не хочешь выходить замуж за человека, похожего на него.
— Я не уверена, что мои планы на будущее совпадают с планами Джакомо. Знаешь, медицинский университет, ординатура, врачебная практика. Не припомню много жен мафии, которые делают карьеру.
— У твоих сестёр есть свои собственные занятия, хотя Фрэнки пока отложила их, чтобы присматривать за детьми. А у твоей матери была своя карьера. Почему ты не можешь?
— Да, но мама отказалась от карьеры, когда вышла за тебя замуж.
— Правда, но это был ее выбор. Я никогда ее об этом не просил.
— Это не то, что она сказала Фрэнки.
Бледная кожа моего отца еще больше побледнела, и он с трудом пытался сесть.
— Что?
— Успокойся. — Поднявшись, я помогла ему снова лечь на подушки. — У тебя будет еще один приступ кашля.
— К черту приступы кашля. Расскажи мне, что сказала твоя сестра, что якобы сказала София.
Это было нетрудно вспомнить. Фрэнки рассказывала нам эту историю с тех пор, как я себя помню.
— Мама говорила, что мы должны жить своей жизнью и никогда не отказываться от нее ни для какого мужчины.
— И как это я заставил ее отказаться от карьеры модели?
— Она, очевидно, пожалела об этом. И она больше никогда не работала моделью после того, как мы родились.
— Правда, но она продолжала работать и устраиваться на работу после того, как мы поженились. Я не останавливал ее от этого. — Его глаза затуманились, невидящие, когда он уставился в дальнюю стену, погрузившись в воспоминания. Его губы изогнулись в понимающей улыбке. — Честно говоря, мне это нравилось. Папарацци следовали за ней, куда бы она ни пошла, и ее везде приглашали. Мужчины по всему миру жаждали твоей матери, а она была моей. Я был так горд. Она ушла только после того, как забеременела Фрэнки, но это было ее решение.