Девственница мафиози
Шрифт:
— Тогда почему она пожалела, что ушла? Зачем настаивать на том, чтобы мы обе получили высшее образование до замужества
Он сделал паузу, словно собираясь с мыслями.
— Твоя мать выросла в бедном городке за пределами Рима, и в том районе мафия была всем, что они знали. Это было не так, как здесь. Это была старая школа, Эмма, где девочек выдавали замуж в тринадцать, четырнадцать лет. После того, как они выходили замуж, жен почти не видели вне дома. Я бы не позволил тебе выйти замуж в таком юном возрасте, но твоя мать все равно волновалась. Она хотела, чтобы ее
Невероятное чувство печали окутало мое сердце, острое и болезненное, как шипы.
— Я так многого не знаю о ней, о вашей совместной жизни, а теперь ты… — Было слишком тяжело, слишком тяжело произнести это слово в тот момент. Я бы, наверное, разрыдалась, если бы остановилась и подумала об этом.
Он потянулся к моей руке, но был слишком далеко, поэтому я переплела свои пальцы с его.
— Все в порядке. Ты можешь это сказать. Я умираю. Мы оба знаем, что это происходит, милая.
Я стряхнула с себя темное облако. Не было смысла рушить это слезами. Я потратила месяцы, принимая неизбежное.
— Скоро тебя здесь не будет, и связь с вами обоими будет потеряна.
— Ты меня пока не теряешь, и до этого мы можем поговорить, о чем угодно и обо всем. Но тебе пора жить своей жизнью, а не сидеть здесь со мной.
— Пожалуйста, перестань пытаться избавиться от меня.
Он слабо сжал мою руку.
— Я хочу видеть тебя счастливой. Бускетта — хороший человек.
— Ты едва его занешь.
— Мы немного пообщались перед его отъездом в Палермо, и я увидел, что он очень заботится о тебе. И Д'Агостино, и Раваццани отзываются о нем с большим энтузиазмом, а ты знаешь, они нечасто раздают похвалы — особенно в Коза Ностра.
Папа и Джакомо разговаривали?
— О чем вы говорили?
— В основном о тебе.
Мои глаза расширились.
— Обо мне? Что именно?
— Это личное дело твоего мужа и твоего отца. Но знай, что мы согласны в самом главном — твоем счастье.
— Он это сказал?
— Кажется, ты удивлена. Насколько я понимаю, он обещал тебе весь мир, чтобы ты приехала на Сицилию.
Я не могла не представить себе умоляющее выражение лица Джакомо, когда он сказал: «Я дам тебе все, что ты пожелаешь, и проведу каждый день у твоих ног, поклоняясь земле, по которой ты ступаешь».
— Он не халтурщик, твой муж, — продолжал мой отец. — Мне это нравится. Он говорит то, что думает.
— Да, это определенно правда. — Я отпустила его руку и откинулась на спинку стула. — Не понимаю, как мы можем быть вместе. Врач и глава мафии. Это никогда не сработает.
— Милая, ты никогда не слышала, что противоположности притягиваются? Никто не думал, что известная модель и глава мафии сработаются, но жизнь не всегда состоит из разумных решений. Иногда мы создаем свою собственную логику. Нужно просто быть готовым рискнуть.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕМЬ
Джакомо
Неделю спустя
Крепче сжав руль,
За последние несколько недель мы с Зани уничтожили остатки клана Вирги. Скоро коронуют нового il capo dei capi, но это будет не кто-то из семьи Вирги. Они все мертвы.
Мне было все равно, кто придет. Пока он не встанет у меня на пути, мы прекрасно поладим.
— Ты опять не в настроении? — Зани уставился в свой телефон, прокручивая одно из приложений социальных сетей, где девушки постоянно выкладывали полуголые фотографии.
— У тебя с этим проблемы?
— Конечно, нет. Мне нравится смотреть, как мой самый близкий друг пытается подразнить кого-то, чтобы тот убил его на ринге.
Я нахмурился на его сарказм.
— Это не то, что я делаю.
— О, так ты надеешься на еще одно сотрясение? Тогда держим кулачки. Может, оно наконец-то нанесет непоправимый ущерб, не так ли?
Я сосредоточил внимание на дороге, игнорируя его. Зани не понимал. Драться было тем, что я знал. Это было в моей крови, в моих костях. Мой отец сделал меня таким, вылепил из меня пустую оболочку, способную выдерживать невероятную боль и агонию. Животное, реагирующее на чистых инстинктах, без потребности в мыслях или эмоциях. Было здорово снова стать тем человеком.
Я не хотел чувствовать или думать. Я жаждал боли — как отдавать, так и получать — потому что, когда я был без сознания, я не мог видеть сны.
— Ты не пытался связаться с ней, потому что...
— Не смей, — прорычал я, — даже поднимать эту тему.
Он пробормотал ряд ругательств себе под нос и продолжил говорить по телефону. Когда он зазвонил несколько минут спустя, я предположил, что это одна из его многочисленных связей.
— Pronto (Алло), — сказал он, поднеся мобильный к уху. — Tutto bene? (Все хорошо?) — Он послушал еще несколько секунд. — Ты шутишь. Ни хрена? Si, si. (да, да) Мы уже в пути.
— Cosa? (Что?) — спросил я, когда он отключился.
— Сэл нуждается в тебе дома.
— Зачем?
— Чрезвычайная ситуация, — сказал он.
Это было не похоже на Сэла. Он не был из тех, кто паникует. Он сталкивался с многими трудностями в своей жизни.
— Какая чрезвычайная ситуация?
— Он не дал мне больше никакой информации, просто сказал приехать немедленно.
— Есть ли новости от охраны?
— Нет, ничего.
Так что это не было связано с безопасностью или внешним периметром, а значит, это было не настолько важно, чтобы отрывать меня от семейных дел. Особенно, чтобы вернуть меня в дом, место, которое я в основном избегал с тех пор, как вернулся из Торонто. Слишком много воспоминаний, слишком много напоминаний. Она была везде, куда бы я ни повернулся, и это было чертовой пыткой. А Сэл следовал за мной по пятам, как обеспокоенная наседка.