Девственница
Шрифт:
– Но это не брак. Если бы вы были женаты, закон был бы на твоей стороне. Ты могла бы развестись с ним, взять половину его состояния, и сама оплатить лечение матери, а не положить камни в карманы и войти в океан.
– Тогда я должна попросить его жениться на мне. О, подожди, он уже женат. Вот и сказочке конец.
Ее легкомысленный тон только разозлил Кингсли.
– Даже наемный слуга знает, когда закончится его служба. Как долго твоя мать будет лежать в больнице?
– Говорят, она не поддается лечению. И причинение себе вреда.
– Значит, ты будешь принадлежать ему...
– Пока она не умрет, - продолжила Джульетта.
– Или пока не умру я.
– Ты видишься с ней?
– Да, два раза в год мне разрешено проводить с ней неделю. Она счастлива в том месте, и в безопасности.
– Она знает, что ты делаешь ради нее?
Джульетта покачала головой.
– Она думает, что отец Жерара все еще любит ее, что семья платит за ее уход из-за того, что между ними было. Я не стала разуверять ее в этом. Так ей комфортнее.
– Ты хорошая дочь. Но ты слишком много для нее делаешь. Я не знаю ни одной матери в мире, которая попросила бы своего единственного ребенка пойти на такую жертву.
– Жертву? Ты видел дом, в котором я живу, мою одежду, машину, которую он позволяет мне водить.
– Его дом. Его одежда. Его машина. Твоя жизнь.
– Да, - ответила она.
– Так и есть. Но я стараюсь об этом не думать. Мама живет в мире грез. Я пытаюсь жить в своем мире.
– Мечтать и лгать самому себе - это совершенно разные вещи.
– Знаю. Всегда знала, - сказала она на своем безупречном, элегантном французском. Je sais. Je l’ai toujours su.
– Будь у тебя свобода, что бы ты сделала?
– спросил Кингсли.
– Если бы твоя мать выздоровела завтра, что бы ты сделала?
– Уехала отсюда, - ответила она. – Путешествовала бы какое-то время. Затем пошла бы учиться.
– Учиться? Чему?
– Бизнес, - ответила она.
– Я умею обращаться с деньгами. Я занимаюсь всеми его делами.
Кингсли рассмеялся, и звук разнесся над океаном и обратно.
– Что?
– спросила она.
– Не ожидал этого от тебя.
– А почему бы и нет?
– Не знаю. Мне не следовало так удивляться. Моей ассистентке восемнадцать лет и она - компьютерный хакер.
Джульетта рассмеялась.
– На тебя работает восемнадцатилетняя девушка? Хочу ли я знать, чем вы занимаетесь?
– На твоем месте я бы не спрашивал. Только потому, что на объяснение уйдет очень много времени.
– Она всего лишь ассистентка? Или нечто большее?
– Только ассистентка. Она флиртует со мной, но я напоминаю себе, что она годится мне в дочери. Надеюсь, пока я здесь, она делает уроки. Обычно приходится заставлять ее отрываться от компьютера, чтобы поесть. Она всегда что-то придумывает. Но не могу сердиться на нее. Я сам такой же.
– Ты говоришь, как гордый отец.
Кингсли поморщился. Отец восемнадцатилетней девушки? Возможно, да, но,
– Она милая девушка. Вот и все, - ответил Кингсли. И тут он задал страшный вопрос.
– Ты хочешь детей?
– Я думала об этом. При других обстоятельствах, да.
– Не думала родить от него?
Она покачала головой.
– Он этого не допустит.
– Почему?
– Его дочери ничего обо мне не знают. И учитывая, что я выросла в его доме... будет скандал. Даже для француза это будет скандал. Я всего лишь экономка для всех, кроме него. Он хочет, чтобы все так и оставалось.
– Ты ведь спрашивала, не так ли? Спрашивала, можешь ли ты родить?
Джульетта заметно сглотнула.
– Да, спрашивала.
– И что ты сделала, когда он сказал, что тебе запрещено иметь детей?
– спросил Кингсли.
Она снова подняла руки. Они по-прежнему были пустыми.
– Я собрала сумку камней.
Кингсли закрыл глаза и выдохнул. Он почувствовал, как его сердце треснуло, как яичная скорлупа.
– Ублюдок, - выдохнул он.
– C’est la vie, - ответила она.
Кингсли остановился. Они уже были возле его хижины.
– Я могу помочь тебе, - сказал Кингсли.
– У меня тоже есть деньги.
– И что я буду делать? Буду твоей любовницей?
– Конечно.
– Буду твоей собственностью?
– Не в том смысле, как сейчас. У тебя будет свобода.
– Променять его кровать на твою, его деньги на твои... это не свобода. Это просто передача права собственности.
– Все будет не так.
– Что, если я уйду от тебя?
– спросила она. – Что, если я изменю тебе? Что, если я предам тебя? Будешь ли ты заботиться о моей матери даже после того, как я уйду от тебя?
У Кингсли не нашлось подходящего ответа.
– Как говорят англичане?
– спросила Джульетта.
– Из двух зол выбирай меньшее.
– Я не уеду с Гаити без тебя, - ответил он, вкладывая в слова больше смысла, чем, когда он впервые произнес их.
– Тогда, надеюсь, тебе здесь понравится. Потому что ты пробудешь здесь очень долго.
– Тогда, наверное, я так и сделаю.
Она встала перед ним, поднесла руку к его лицу.
– Не злись. Не обижайся, - сказала она.
– И не бойся оставить меня здесь. Я в порядке. Обещаю, я не убью себя.
– Клянешься?
– Клянусь. Это была глупая идея. Откровенно говоря, я во многом благословлена. У меня есть еда, кров. Он балует меня. Моя жизнь не идеальна, но назови хоть одного человека, у кого она идеальна? Можешь?
Он пытался придумать имя, но в голову ничего не приходило. Он молчал.
– Я так и думала, - сказала Джульетта с натянутой улыбкой.
– Ни одного.
– Ты любишь его?
– Он уже спрашивал раньше, и она солгала.
– Я не могу выйти из дома без его разрешения. Он всегда разрешает, но я всегда должна спрашивать.