Девственница
Шрифт:
– Полцарства за ноутбук, - сказала Элли.
– Что ты собираешься делать, Элли?
– спросила Кайри.
– Если я займусь этим...
– Знаю, - ответила Кайри. Если Элли займется этим, она не сможет делать это в аббатстве. Ей придется уйти.
– У тебя могло быть много проблем из-за этого, - сказала Элли.
– Вломиться в кабинет матери-настоятельницы...
– Она не закрывает его. Я прокралась внутрь.
– Ты прокралась, чтобы сделать копии эротического рассказа, написанного женщиной, с которой ты спишь.
–
– Почему ты сделала это для меня?
– Я сделаю для тебя все, что угодно. И ты это знаешь.
– Ты уйдешь со мной?
– спросила Элли.
– Уйти из аббатства с тобой?
– Я не уйду, если ты не пойдешь со мной, - со всей серьезностью ответила Элли.
– Куда мы пойдем?
– Не знаю.
– Где мы возьмем деньги?
– Не знаю.
– У Элли быстро заканчивалась наличка, которая была у нее с собой.
– Где мы остановимся?
– Не знаю. Но я не могу выйти через эту дверь без тебя.
– Хорошо, - ответила Кайри.
– Хорошо, что?
– Хорошо. Если ты не можешь уйти без меня, тогда я пойду с тобой.
– Ты серьезно, - ответила Элли, не совсем веря ей.
– Да. Итак, сколько очков я получила за то, что заинтересовала агента моей сестры твоей книгой?
Элли покачала головой.
– Не знаю. Бесконечность.
– Она прижала письмо к груди.
– Тогда я выиграла, - ответила Кайри.
– Ты должна рассказать мне, почему ушла от него.
Радость покинула комнату.
– Почему ты хочешь знать?
– спросила Элли, складывая письмо и засовывая его обратно в конверт. Она всю жизнь будет хранить это письмо.
– Потому что это единственное, чего ты мне не рассказала. И если я уйду с тобой, то хочу знать правду о том, почему ты здесь. Я хочу знать правду о тебе. Всю. Если я могу уйти отсюда, из этого места, которое теперь мой дом, то самое меньшее, что ты можешь сделать, это рассказать мне правду о тебе и о нем.
– Это не важно.
– Если бы это не было так важно, ты бы уже рассказала мне все.
– Прекрасно. Это важно, но для нас это не имеет значения.
– Имеет значение для меня. Важно, что ты скрываешь от меня что-то, что изменило твою жизнь. Если я оставлю свою жизнь из-за тебя, ты должна рассказать мне, почему оставила свою жизнь из-за него. Если мы собираемся быть вместе, у нас не должно быть секретов друг от друга.
Элли сделала глубокий тяжелый вдох и отвела взгляд от Кайри. У входа в часовню, почти под потолком было прозрачное окно в форме восьмиугольника. В окно светила луна. Луна, похожая на улыбку Чеширского кота. Снаружи была Страна Чудес, за дверью.
Но там, в Стране Чудес, был Бармаглот. Кайри была права. Если она собиралась оставить позади безопасность аббатства, она должна была знать, что было снаружи.
– Прекрасно. Ты хочешь знать, почему я ушла от него. Вот почему.
Она подняла свою небольшую самодельную
– Он что-то сломал?
– спросила Кайри.
– Да, - ответила Элли, уставившись на сломанные ветки на одеяле.
– Он сломал трость?
– Нет, - ответила Элли.
– Он сломал меня.
Глава 29
Сорен возвращался домой, и Элли хотела быть там, когда он приедет. Человек из окружения Кингсли, как обычно, встретит его в аэропорту на "Роллс-Ройсе" и отвезет в дом священника в Уэйкфилде. Кингсли и сам мог бы поехать и встретить его. Но она просила его не делать этого. Она хотела быть той, кто расскажет Сорену о произошедшем в его отсутствие. Но она никогда не знала, чью сторону займет Кингсли. Иногда ее. Иногда Сорена.
Чаще всего Кингсли становился на сторону Кингсли.
Она одолжила БМВ Кингсли и поехала на нем к Сорену. Несколько раз ей приходилось останавливаться, съезжать на обочину, где ее сильно рвало. К счастью для дороги, начинался дождь.
Когда она наконец приехала, у нее кружилась голова от обезвоживания и истощения. Сумка, висевшая у нее на плече, казалась свинцовым грузом, который она едва могла нести. Она поднялась по единственной лестнице в доме Сорена, улыбаясь от усталости, граничащей с лихорадкой. В их первую ночь он нес ее на руках по этим ступенькам. Сейчас она бы убила за то, чтобы кто-то просто трогал ее.
Сначала Элли отправилась в спальню и открыла шкатулку, в которой лежал ее ошейник. Она не надела его. Ей просто хотелось подержать его в руках. В течение пяти минут она лежала на кровати Сорена, прежде чем броситься в ванную, где ее снова вырвало. После она растянулась на полу. Это было странно успокаивающе, лежать там, на холодной плитке, прижатой к ее пылающей коже. Она дышала через нос, что помогло немного облегчить тошноту. Судороги наступали и уходили, и она игнорировала их, пока могла, принимала их, когда не могла. И когда наконец ей стало достаточно прохладно и удобно, что едва не уснула, она услышала шаги на лестнице.
Она с трудом села, когда Сорен окликнул ее по имени.
– Я здесь, - отозвалась она.
– В ванной. Входи.
Ее сердце бешено колотилось. Она не видела его десять недель, и столько всего произошло. Элеонор начала вставать, но голова снова закружилась, поэтому она осталась на полу. Сорен открыл дверь, и то удовольствие, которое было в его глазах за долю секунды до этого, испарилось при одном взгляде на нее.
– Меня тошнит, - сказала она.
– Не заразная.
Она не знала, почему добавила в конце эту часть о том, что она не заразна. Если бы у нее была проказа, Сорен все равно бы сделал то, что сделал. Он снял пальто и бросил его на пол позади себя, опустился на колени и притянул ее в свои объятия.