Девушка из цветочной лодки
Шрифт:
— Надо переместить груз! — заорала я. — Выкачать воду из трюма!
— Пусть это делают парни, а ты вали отсюда!
— Мы можем спасти хотя бы один ящик.
— Психованная! Ну-ка быстро в каюту!
Он потащил меня за веревку, пока джонка не наклонилась на один борт, врезаясь в дно через фонтан пены. Руль отскочил в сторону, отбросив матроса к планширу. Ченг Ят отпустил меня и побежал сквозь брызги к рулю.
Матрос, которого я послала за помощью, вернулся с двумя товарищами. Вместе они спрыгнули в затопленный трюм и вытащили через люк ящик с сухим опиумом, который я без них не достала бы. Даже если спасем хотя бы это,
Я велела:
— В каюту!
Парни запротестовали, указывая на трап, и я поняла, как опасно тащить тяжелый ящик по скользким наклонным ступеням.
— Привяжите его к фальшборту, — велела я. По крайней мере, тогда он окажется над ватерлинией.
— Но капитан…
— Я говорю за него!
Матрос убежал и вернулся с мотком веревки. Под моим руководством мы пропустили веревки через штормовые портики и привязали ящик к планширу.
Оставшиеся ящики настолько отяжелели от воды, что, когда два из них подняли и выбросили за борт, мужчин уже тошнило от упадка сил. Густые, как войлок, тучи гасили свет. Ярость ветра удвоилась и сдула то, что осталось от солнца. Мы находились в огромном серо-зеленом коконе, окруженном со всех сторон водой. Мимо пролетел якорь, пробил перила и исчез. В воздухе пахло кислятиной.
Измученным ребятам удалось поднять на палубу очередной ящик, когда Ченг Ят схватил одного из матросов за шею, крича:
— Вся команда на гроте! Бросайте якорь!
Лицо мужа с выпученными глазами и запавшими щеками напоминало череп, обтянутый кожей.
Его взгляд упал на ящик, прикрепленный к планширу.
— Нам потребуется веревка, — буркнул Ченг Ят.
— А как же мой опиум?!
Матросы развязали веревку, в итоге ящик остался прикреплен только узкой бечевкой. Палуба накренился, и опиум заскользил по палубе. Меня швырнуло на планшир, и внутри все заболело. Мужчины цеплялись за мачту, разрезая крепления паруса, в то время как другие прикрепляли концы каждой стропы к дальним кормовым поручням, превращая парус в гигантского воздушного змея.
Следующая волна вздыбилась перед нами; ее гребень разбился на осколки, как чешуя на спине дракона.
Ченг Ят взвыл:
— С дороги!
Парус начал разворачиваться. Я припала к палубе, а ветер подхватил его, дернув высоко над головой, точно раненую птицу, изрешеченную дырами. Затем парус накренился и чиркнул по воде. Джонка поднялась на дыбы, как конь, который борется с поводьями, а потом резко рухнула в наступающую волну, разрезав ее гребень надвое. Нос зачерпнул воду с ужасающим чавканьем, но тут корабль выровнялся. Я вздохнула с облегчением: якорь сделал свое дело, стабилизировав судно.
Однако на пути к очередной волне уверенность вновь уступила место панике: парус запутался в руле. Мужчины бросались туда, дергая канаты и взывая о помощи. Воздух вокруг потрескивал от напряжения, как будто палуба собиралась вот-вот перевернуться и обрушиться сама на себя.
А потом внезапно давление отпустило, словно из легких и ушей высосали воздух. Ветер и дождь испарились. Голова готова была разорваться на тысячу осколков. Корабль застыл в пустоте.
И тут звук — еле различимый и скорее напоминавший гул — растекся по всему корпусу. Я чувствовала его подошвами ног и всем телом: кости вибрировали, принимая мощь окружающей воды, которая
Никогда в жизни мне не было так страшно.
Вода вокруг забулькала. Передо мной появился образ из наркотического сна: гигантские капли устремлялись вверх, потом сливались в водяные столбы над фальшбортом, тянулись еще выше, над мачтой. Эти столбы сталкивались и разбивались, как пена от тысячи китов. Такое море я не видела даже в кошмарах: обезумевший дракон, живущий под водой.
Меня хлопнули по плечу. Ченг Ят выкрикнул слова, которые я не смогла расслышать.
Дракон выгнул спину. Море вокруг нас просветлело и взметнулось вверх, подбросив корабль в небо, и меня чуть не вывернуло наизнанку. Гребень волны, по которой мы шли, взорвался густой белой пеной. Мой взгляд поймал распахивающуюся дверь каюты. Я хотела бежать, но ноги отказывались двигаться. Гул на палубе сотрясал конечности, вызывая дрожь в коленях. Я повернулась за помощью к Ченг Яту, но он присоединился к рулевым, которые пытались выдернуть руль.
Небо закружилось — сначала медленно и плавно, но постепенно набирая обороты.
Или это было море? Вода рисовала вокруг нас белые круги. — Нужны люди! — закричал Ченг Ят.
Палуба качнулась в сторону с такой силой, что из досок посыпались осколки. Так же внезапно, как и прекратился, ветер вернулся с яростной местью, пытаясь сорвать мою голову с шеи. Под градом брызг я вцепилась в колышек, ощущая гул в ребрах.
А потом раздался резкий треск.
Надо мной по наклонной палубе летел ящик с опиумом, кувыркаясь из стороны в сторону.
Прямиком к Ченг Яту.
Крик поднялся у меня из живота в легкие и горло, пронзая бурю, волны, скрытое солнце. Муж стоял ко мне спиной, он не ожидал удара и оглянулся лишь в последний момент. Присел, чтобы отскочить, но палуба слишком накренилась и намокла. Ящик с опиумом подпрыгнул и придавил моего мужа к планширу, а потом распахнулся и изверг свое содержимое.
Я поползла вперед на коленях, пытаясь дотянуться до Ченг Ята. Он был еще жив и отчаянно извивался, чтобы не улететь в пробоину в ограждении, оставленную тяжелым ящиком.
Все пропало; море, корабль и воздух стонали, изверг ая жалобный вой из бездны. Нас накрыла волна. Я крутилась внутри адской ямы морской воды цвета зеленоватой желчи.
Рука Ченг Ята потянулась ко мне, затем его ноги оторвались от палубы. Я наблюдала, как мой муж поднимается, словно дух, и сжимается в черное пятно, которое исчезает в бездонной воронке пустоты.
Мой мир рухнул.
Звук и свет, ветер и дождь, мысли и чувства исчезли.
Густой холод хлынул в горло, переполнил легкие: десятки тысяч пузырьков, похожих на падающие звезды.
Я увидела знакомую женскую фигуру, свободно парящую в пространстве, и узнала саму себя. Словно со стороны я наблюдала, как Сэк Йёнг перестала сопротивляться.
Я тонула у себя же на глазах.
Руки и ноги раскинулись в стороны, как крест. Плачущий голос звал меня снова и снова, почти нараспев: «Не уходи. Открой рот. Впусти жизнь».
И снова я услышала свое имя — другое, но более правильное.
— Ченг Ят-соу!
В уши ворвались звуки — грохот волн, свист ветра, скрежет дерева. Голоса. Много голосов. Свет.