Девушка из цветочной лодки
Шрифт:
Процитировав стихотворение, Куок добавил:
— Наш поэт Ли Бо [53] оправдал всех нас.
Он выпил, и мы с Ченг Ятом последовали его примеру.
— За новый аннамский флот, — сказал Куок. — Я полагаю, вы впервые проходите мимо колонн, госпожа Ченг?
Этот странный человек говорил стихами и загадками.
— Не обращай на него внимания, — махнул рукой Ченг Ят. — Все говорят про эти колонны, но никто их не видел.
— Мой дорогой друг, я раньше не видел твою красавицу-жену, но рад заметить, что она существует. Что думаете, госпожа Ченг? Обязательно ли видеть что-то
53
Выдающийся китайский поэт эпохи династии Таи.
— Поскольку я не имею понятия, о чем вы говорите, его существование меня не беспокоит. Или должно? — прищурилась я.
— Отличный ответ. Наверное, стоит объяснить. По легенде, много веков назад наш генерал Ма Юань [54] поставил пару бронзовых колонн, чтобы отметить границу с Аннамом. — Куок поднял руки, чтобы проиллюстрировать свой рассказ, а потом продолжил: — В предстоящем путешествии мы проплывем мимо этих колонн, даже не зная, где они, но в полной мере прочувствуем переход. Это все равно что граница между вами и мной: пусть мы ее не видим, но точно знаем, где она.
54
Речь о знаменитом генерале, который в 42 г.н. э. возглавил поход против вьетских мятежников.
Ченг Ят рассмеялся:
— Вот тут ты прав. И рубеж этот покрепче ржавой железяки.
Я прикусила язык, мысленно напомнив, что нужно вести себя прилично в присутствии незнакомцев. Во время нашего знакомства Куок Поу-тай показался мне сложным человеком, очаровательным, но слегка напыщенным, поскольку он сыпал высокопарными словами. Было поразительно встретить пирата, с которым можно поговорить на другие темы, кроме привычных пиратских; да что уж там, с которым вообще можно поговорить. Но за словами скрывалось вполне ясное послание: изгиб его губ и блеск симпатичных глаз отправлял сигналы прямо мне между ног.
Еда была простая, собранная по сусекам, но вполне сносная. Куок и Ченг Ят обсуждали Чхан Тхим-поу, но суть разговора от меня ускользнула. Меня беспокоило только одно: останемся ли мы в Аннаме с учетом того, что визит Ченг Чхата в столицу закончился его назначением на пост командующего вместо Чхана. Но при мысли о Ченг Чхате я не могла отбросить воспоминание, как он избил из-за меня свою жену. Однако и мое тело помнило пинки и тычки мужа.
Между тем я словно превратилась в кролика, за которым охотится тигр. Охотник, чтобы не спугнуть жертву, смотрел украдкой, никогда не задерживая на мне взгляд, но я-то его чувствовала. И сама рассматривала Куока: долговязый и тощий, манерами он напоминал кошку, при этом глаза жили собственной жизнью, а язык окрашивал воздух цветистыми словами. От его внимания у меня горели щеки — или причина в вине? Я отставила недопитую чарку и накрыла ее рукой, когда Куок поднял кувшин с вином.
Он изобразил удивление, потом откашлялся и продекламировал, как актер:
Я пьян и спать хочу, А ты, мой друг, теперь иди, Но возвращайся поутру И— Еще одна из потрясающих жемчужин поэзии Ли Бо, — добавил он.
Я прикрыла рот рукой, но не успела спрятать смешок. Похоже, Куок подшучивал надо мной, но что может быть смешнее, чем пират, цитирующий поэзию?
Огонек в фонаре затрепетал и потух. Пока Куок цитировал еще одно четверостишие о выпивке, Вонг-ян встала и снова наполнила лампу маслом, а потом села, как и раньше, прямо. Наверняка она почувствовала, что ее муж оказывает мне внимание, но позволила себе только зевок, прикрыв рот рукой.
— Я подозреваю, что наши женщины устали, или им наскучили наши разговоры, или и то, и другое, — заметил Куок.
Он был отчасти прав. У меня выдался долгий день. В подобных ситуациях я привыкла уединяться в каюте, пока мужчины засиживались за выпивкой за полночь.
— Не нахожу ничего скучного в том, чтобы развлекаться поэзией, но уверена: у вас, мужчин, есть темы поважнее. — Я отодвинула табуретку, сигнализируя о своем намерении уйти. Жена Куока уже откровенно клевала носом.
— Пусть сидит, — сказал хозяин корабля. — Позвольте, я провожу вас в каюту.
Ченг Ят пододвинул кувшин поближе и рассмеялся, когда чуть не пролил вино; даже в тусклом свете его лицо пылало пьяным румянцем.
— Принеси еще вина на обратном пути.
Куок повел меня по палубе. В темноте корабль казался таким же по размеру, как и наш, разве что немного больше, но уж точно не таким захламленным: вдоль бортов ровными рядами стояли ящики, веревки были аккуратно свернуты.
Он остановился у люка, который казался темнее остальных, поскольку был сделан из полированного дерева.
— Вы сказали, что вам нравится поэзия. Если вы еще не совсем засыпаете, возможно, вам будет интересно взглянуть на мою библиотеку.
Я ни разу в жизни не слышала, чтобы кто-то упоминал библиотеку, и никогда не бывала в таких местах. Но обнаружить собрание книг на пиратском корабле? Должно быть, Куок заметил мое удивление.
— Проходите, это здесь. — Он отцепил фонарь от поручня, отодвинул задвижку и пригласил меня войти первой. На лестнице я потеряла равновесие, зацепившись о переборку, но головой уткнулась во что-то мягкое. Когда Куок спустился с фонарем, свет залил помещение, и моему взору открылись стеллажи, заваленные книгами и свитками.
— Моя скромная обитель, — промурлыкал капитан.
Его умение читать само по себе удивляло. Я ни разу не встречала грамотного моряка; именно поэтому капитаны, в том числе Ченг Ят, нанимали казначеев. Я и сама даже не держала в руках книгу. Не спрашивая разрешения, я взяла один том с полки. Он оказался одновременно и тяжелее, и изящнее, чем мне представлялось: плотная стопка листов бумаги, сшитая по одному краю.
— Вы все это прочли?
— К сожалению, да. Моя библиотека нуждается в пополнении.
Он повесил фонарь на стену и пригласил меня присесть на полированную скамью в центре трюма. Я открыла наугад книгу, лежавшую на коленях; бумага была мягкой, но хрупкой, словно кожа старика. Одну страницу занимал рисунок тушью: пагода в горах, вокруг которой каллиграф вывел иероглифы, похожие на червячков. Через несколько страниц между текстовыми блоками втиснулось изображение хризантемы. Я поднесла его ближе, пытаясь разгадать значение напечатанных слов, но с таким же успехом можно было рассматривать следы куриных лап на грязи.