Девушка из цветочной лодки
Шрифт:
— Мы выходим наружу, — объявила я ему. — Сумеешь быть храбрым?
Малыш ворчал и извивался под струями дождя, а я одной рукой вцепилась в дверной косяк, а другой крепко прижимала сына к себе.
Внизу моряки укрощали протестующее судно, как дикого зверя. Волны вздымались над носом. От наших орудий валил дым. Другие корабли Конфедерации следовали с обеих бортов, ползли по воде, напоминающей целое поле осколков стекла. Сверкнула молния, уже ближе; гром соперничал с грохотом пушек.
В открытом море нас подбрасывало на волнах. Соленые брызги,
— Я не отпущу тебя, — пообещала я.
Но Йинг-сэк не пытался убежать. Напротив, он хотел смотреть вперед.
Мы миновали развалины таможни, двигаясь к источнику ветра. Линия фронта отодвинулась в сторону, пушки замолчали, вероятно слишком намокнув, чтобы стрелять. Теперь нам противостоял лишь один враг: мы лицом к лицу столкнулись с гневом богов.
Я посмотрела вниз, чтобы проверить, как там мой малыш. Йинг-сэк не выразил никаких чувств, пока корабль его отца шел сквозь завесы ледяного дождя в надвигающееся сердце бури.
— Ты лучше всех, — сказала я вслух, подразумевая Ченг Ята, но Йинг-сэк обернулся в ответ на мои слова с сурово стиснутой челюстью. Наверное, я говорила и о нем тоже.
ГЛАВА 30
ТЕНИ
Бухта на побережье Лойтяу превратилась в адский лодочный город. Изрешеченные корпуса и искалеченные мачты, груды обломков, которые волны приносили и спустя дни после тайфуна. Учитывая вероятность новой засады, только серьезно поврежденные корабли причаливали к берегу, хотя за последние двенадцать дней не было замечено ни одного военного корабля. Вероятно, враг зализывал раны.
Сын следовал за мной хвостиком, цепляясь за мои ноги всякий раз, когда я останавливалась. Даже в уборной мне не удавалось уединиться: ребенок начинал рыдать и звать меня. Тем не менее, когда однажды утром А-и забрала его, чтобы дать мне отдохнуть, я явственно ощутила отсутствие сына.
Однажды вечером в каюту ввалился Ченг Ят, весь в грязи после ремонта, за которым наблюдал. От него за версту несло алкоголем. Отказавшись от еды, муж сорвал повязку с головы и направился прямо к алтарю Тхин Хау, но тут заметил, что Иинг-сэк складывает в углу деревянные блоки.
Мальчик расположил их в форме стрелы, показал отцу и залепетал:
— Лодка-лодка.
— Ему нельзя здесь оставаться, — рявкнул Ченг Ят.
— Он наш сын!
Муж ничего не сказал. Может, он расслышал в моих словах неискренность. Я знала себя: как ни обидно, если я и являлась матерью, то только для своего флота. Корабли, грузы и пропуски были моими детьми. Мне лучше подходил вариант с ежедневными визитами сына. Ему нужно найти новую няню.
Несколько ароматических палочек разлетелись по полу. Руки у Ченг Ята дрожали, когда он собирал их.
— Десяти тысяч молитв недостаточно, — пожаловался он. — Боги мне не благоволят…
— Тихо! Тебя может услышать команда!
Однако муж был прав. Пусть императорский флот и не разбил нас, но, доказав неподготовленность
— Не будь дураком, — заговорила я. — Сколько мы потеряли? Семь, может быть восемь кораблей. А ты так говоришь, будто нас разбили наголову! Важно, что им не удалось нас победить, даже с учетом внезапного нападения при благоприятной для них погоде. Ты столкнулся с врагами, как человек с черепахами — ну и кто вышел победителем? Не они! Ты же вел нас прямо в сердце бури. А что, если твоя богиня наслала шторм, чтобы спасти нас? Скажи это своим людям!
Тут из уголка раздался тихий голосок «ду-лак», за чем последовал смешок. Стук кубиков, и снова «ду-лак». Мне потребовалось собрать всю волю в кулак, чтобы не рассмеяться.
— Уведи его, — процедил Ченг Ят.
— Он твой сын.
— Ему здесь не место. Где няня? — Он схватил Иинг-сэка за рукав, но мальчик вырвался и бросил в отца кубик.
— Нет! — крикнул малыш.
Превосходно! Еще и ребенок захандрил. Ченг Ят вскочил, словно собираясь ударить его, но я встала между ними.
— Мальчику нужно проводить время с отцом. Ты же понимаешь…
— О, а ты вдруг изображаешь преданную мать? Мне такая жена нравится куда больше, чем та, что любит забавляться с амбарными книгами и притворяться, будто управляет флотом! — Он подступил ко мне вплотную, волоча за собой испуганного ребенка. — На, мамаша! Всучи его няне, а на обратном пути принеси вина.
Сердце у Йинг-сэка билось, как у птенчика. Я попыталась его успокоить, но от резкости моих движений малыш весь сжался.
— Ты пьян. Этой мелкой чхаумуй [77] нет на борту! Ничего, мы найдем замену в Тунгхое.
— Мы туда не вернемся.
— Ты серьезно? Боишься вернуться?
Ченг Ят подошел к алтарю и повернулся спиной ко мне.
— Я хочу знать, что ты имел в виду, — заявила я.
Муж пробормотал невнятную фразу, в которой мне послышалось слово «месть».
— Ты о чем?
Он пропустил мой вопрос мимо ушей и принялся рыться в сундуке под алтарем. Я выхватила кубик из рук сына и бросила в Ченг Ята, достаточно сильно, чтобы он не подумал на сына.
77
Дословно «вонючая сестренка», эквивалент слова «сучка».
— Ну-ка, говори!
— Зачем тебе это знать?
— Потому что ты обещал. — Я дернула его за руку, отчего из бутылька, который он держал в руке, вылилось масло. — Мы же теперь компаньоны, помнишь?
— Так ты теперь тоже адмирал?
— Я твоя жена. И твой компаньон. Или ты забыл? Без меня не было бы Конфедерации!
— Ладно! Заткнись и слушай. Мы готовим небольшой налет на порт Тинпак. Там должны быть баржи с солью, которые задерживаются из-за непогоды.
— Значит, мы продаем им пропуски?