Девушка-катастрофа или двенадцать баллов по шкале Рихтера
Шрифт:
– Мы готовы, - мурлычет длинноволосая, опускаясь передо мной на колени.
– Можно тебя раздеть?
– Начинай.
– Позволяю ее рукам исследовать свое тело и вдруг замечаю тень в темном проеме двери. Какая-то бесформенная футболка болтается на ее теле чуть ниже бедер, а распущенные волосы слегка мерцают в бледном, льющемся из окна свете луны.
– Советую быть потише, - произносит тень знакомым, ненавистным голосом.
– Не разбудите ребенка!
– бледная рука тянет дверь на себя, и та прикрывается с тихим щелчком.
Значит,
А потом квартира оглашается детским плачем...
Так не вовремя, как раз, когда я готов был прибавить «басов» к своему маленькому ночному концерту.
– Ребенок проснулся, - произносит одна из женщин.
– Может быть, не стоило нам сюда приходить?
И я командую:
– Продолжай. Ребенок уймется, а мое возбуждение - нет.
Мы тщетно пытаемся отрешиться от яростного младенческого ора в другой комнате, однако выходит это из рук вон плохо. Этот самый несексуальный звук в мире убивает всю романтику момента, будь оно все неладно! Сдергиваю было покрывало, а потом плюю на это и просто распахиваю дверь своей спальни:
– Ты можешь уже заткнуть этого ребенка!
– кричу девушке с младенцем на руках.
– Она портит все настроение... Просто заставь ее заткнуться, - цежу уже сквозь стиснутые зубы.
Та даже не глядит на меня - неужели игнорирует?!
– это заставляет меня яриться еще больше, и только потом я понимаю, что стою перед ней в чем мать родила и, верно, смущаю маленькую недотрогу.
– Вы слишком шумные, - слышу ее тихий голос.
– Ангелика не может спать в шуме.
– Шуметь ты мне тоже не запретишь, - тычу пальцем в ее согбенную фигурку. И командую:
– Уйми уже этого младенца.
– Потом захлопываю дверь и, тяжело дыша, падаю на кровать.
– Может быть, нам уйти?
– спрашивает одна из девушек, и я тяну ее на себя. Хочу доказать, что никакие склоки со зловредной девицей не могут испортить мне ни настроения, ни правильного настроя... Однако настроя, действительно, нет: та сразу же это замечает, и, выкрутившись из моих рук, натягивает впопыхах сброшенное платье.
– Позови, когда сестра съедет, - произносит она с особым ударением на слове сестра.
– Сейчас ты явно не в лучшей форме. А мне обещали нечто крышесносное... До встречи.
И она исчезает за дверью, бросив меня с длинноволосой наедине. Ничего, так даже лучше: не надо размениваться на обеих сразу...
– Иди сюда, - усаживаю девушку себе на колени и начинаю целовать ее грудь. Ловлю себя на том, что за плотно прикрытыми веками пляшут сторонние картинки: другая грудь, другие губы... Ну, блин, достало. Да и ребенок все никак не унимается... Специально она что ли его разбузыкивает?
– Прости, Юлиан, я так не могу, - отстраняется оставшаяся девушка.
– У меня у самой ребенок, и от этого крика у меня аж
– У тебя ребенок?!
– вопрошаю, крайне пораженный, и с брезгливостью сталкиваю ее со своих колен.
– Ну да, - произносит собеседница, - ему как раз годик исполнилось. Родители присматривают за ним этой ночью...
Я разом утрачиваю к ней всякий интерес и машу рукой:
– Убирайся. Дорогу, надеюсь, найдешь? Не маленькая.
Она глядит на меня молча, наверное, с негодованием - мне просто плевать на это, лишь бы скорее умотала отсюда. На выходе она все-таки произносит:
– Ну ты и кретин, Юлиан Рупперт, думаешь, если у меня есть ребенок, то от этого я перестала быть женщиной? Да ты ведешь себя не лучше тринадцатилетнего подростка... Не понимаю, чего я в тебе нашла.
– Может быть, отличный член?!
– насмешничаю я.
И девушка качает головой:
– Что-то не заметила, знаешь ли. Похоже, ты теряешь форму?
А вот это болезненно: удар ниже пояса, так сказать.
– Ничего я не теряю, - говорю скорее себе самому, нежели вышедшей вон девице.
– Это все из-за этого чертова младенца... и этой коровы, его мамаши.
Слышу, как девушки разговаривают между собой... Меня обсуждают? Приникаю к чуть приоткрытой двери и прислушиваюсь.
– Ты приложи ей теплый мешочек с вишневыми косточками к животику - может помочь, -советует моя неудавшаяся любовница оккупантше.
– Я своему всегда так делала, когда ему было плохо.
– Или дай попить ромашкового чая.
Презрительно кривлю губы от всей этой женской бредятины и возвращаюсь в постель.
Зато хотя бы высплюсь как человек... а удовлетворить себя можно и в одиночестве.
6 глава. Эмили
Неудавшаяся ночная оргия не поспособствовала доброму расположению духа хозяина квартиры. Все нынешнее утро он ходит темнее тучи, поглядывая на меня исподлобья недобрыми глазами. И его можно понять: детский плач кого угодно способен довести, а уж холостяка-детоненавистника и подавно. И ведь я даже не при чем: Ангелика просто спроецировала мои собственные нервозность и раздражение, вызванные бессовестным поведением парня, заявившимся сразу с двумя красотками и намеренно афиширующим это на всю квартиру.
Я слышала его отрывистые приказы - «раздевайся», «продолжай» и все в том же духе -так и хотелось заехать мерзавцу между ног, усмирив разросшееся до невероятных размеров мужское эго. Если у тебя миленькая мордашка, это еще не значит, что ты должен вести себя, как идиот... А именно так он себя и ведет - и, кажется, я созрела до кровной заинтересованности в этом деле.
Ну, Юлиан, берегись! Тебя, действительно, пора поставить на место.
– У меня сегодня собеседование, - заявляю во время завтрака, состоящего из йогурта и черствой булочки.
– Если бы ты присмотрел за Ангеликой, это увеличило бы мои шансы на успех.