Девушка конец света (Рассказы)
Шрифт:
Мисс Марпл, точнее, Хви Сон некоторое время смотрела на эту карандашную запись. Глаза ее стали влажными, а взгляд подобрел. Я испугался, что она вот-вот заплачет, и тут до меня дошло:
— Это ваш сын написал?
Хви Сон ничего не сказала, но покачала головой.
— Хм… этот человек умер? Недавно? А что случилось? Неужели рак?
— Да, он умер от рака. Лет семь-восемь назад. А он всегда был полон жизни, как молодое деревце. Он был так молод. Так молод. — Все-таки Хви Сон не сдержалась, и слезы потекли по ее щекам.
А я стал ругать себя, что напрасно все это затеял.
— Ох, с возрастом даже такая короткая маленькая запись может растрогать, — чуть погодя сказала Хви Сон.
А потом она начала рассказывать про поэта. И так шестеренки завертелись дальше. Хви Сон
Всего было издано два сборника стихов этого поэта. Один при жизни, другой — уже после его смерти. Но стихотворение «Девушка конец света» не вошло ни в один из них.
— Однажды я пришла навестить его в больницу, и он показал мне этот стих. Я честно призналась, что стихотворение мне очень понравилось. «Только не воображайте, что я написал его для вас», — отшутился он. Но я так люблю слушать любовные истории, что стала донимать его расспросами: «А что это за девушка, про которую ты написал?» Он ответил: «Очень милая, добрая девушка». — «Ну, в этом никто не сомневался! Расскажи поподробнее. Как вы познакомились? Ты очень ее любишь?» — не отступала я. «Да, безусловно. Я хотел бы быть с ней до самого конца света». При этих словах он засмеялся. Удивительно, я до сих пор слышу его смех. Потом он добавил серьезно: «Она замужем. Наверное, хорошо, что я так и не предложил ей в тот вечер сбежать вместе куда-нибудь. Все равно, видите, как получилось». Так он и умер. Потом на похоронах я вглядывалась в лица молоденьких девушек и все гадала, пришла ли его любимая на церемонию, и если пришла, то кто она? Кого поэт так сильно любил?
А эта его запись в книге, не правда ли, очень занятная? Он не мог предложить своей любимой сбежать вместе, но сам все равно сбежал с ней на край света к метасеквойе, которая оказалась всего лишь на противоположном берегу озера. Видимо, для него конец света был именно там…
— Почему вы выбрали именно это стихотворение?
— Ой, я уже на прошлом собрании все рассказала, теперь снова повторять?
— Ну, вы же понимаете, я здесь новенький, только первый раз сегодня пришел…
Хви Сон оттаяла, во взгляде ее промелькнула улыбка.
— Последнее время я все чаще думаю о том, что осталось несделанным в жизни. Вам, молодым, этого еще не понять. В какой-то момент становится неважным, чего ты добился и какой ценой, наоборот, начинаешь вспоминать то, чего ты еще не сделал. Забавно: можно забыть, что ты сделал, но вещи, которые ты не сделал, не забываются. Вот так. И их не одна-две, их много.
И я вспомнила, что так и не нашла ту девушку и не сказала ей, как сильно ее любил ныне покойный поэт. Тогда я придумала повесить это стихотворение на доску объявлений в библиотеке. Чтобы посмотреть: вдруг кто-то узнает его и придет ко мне? И вот теперь вы, молодой человек, говорите мне, что пришли на наше собрание из-за того стиха. Это, конечно, здорово, но я все-таки немного разочарована.
— По правде говоря, я тоже, — сказал я и быстро добавил: — ну, по собственным причинам.
— М-да, понятно, что до самого последнего дня поэт вздыхал явно не по мужчине.
— Да и я не испытываю ничего, кроме зависти к поэтам. Кроме того, я в то время был обычным школьником и о любви…
Хви Сон кивнула головой:
— Похоже, вы отстали в развитии. Сейчас дети уже не такие. Хотя в итоге все одинаковые. Вот вы, например, тоже прочувствовали это стихотворение. Я так и не узнала, кому оно было посвящено, и никогда не смогу никому сказать, что был человек,
Немного помолчав, Хви Сон добавила:
— На следующей неделе я ложусь в больницу. Вы же понимаете, к старости в организме не остается ни одной здоровой клеточки. Конечно, мне жаль, что я так и не рассказала всю эту историю девушке, которую любил поэт, но я рада, что хотя бы вам успела ее поведать.
Хви Сон немного посидела в наступившей тишине и вышла. Я замешкался, погрузившись в свои мысли, потом вскочил и тоже заторопился к выходу. Хви Сон дождалась, пока я покину аудиторию, выключила в помещении свет и заперла дверь. Все это время я думал о своей бывшей девушке, о том, как мы проводили вместе время, о том, что я постоянно был чем-то недоволен и болезненно все воспринимал, о наших общих мечтах про совместное будущее, которому так и не суждено было случиться. Друзья твердили мне, что если у меня появится новая подружка, то с ней у меня наверняка все сложится хорошо, но ведь тогда у меня уже будет другое будущее, а не то, о котором мы мечтали вместе с моей девушкой. Правильно. Все это ушло, исчезло без тени и следа. Но…
— А как вы думаете, на что поэт мог там ответить? В книжке, помните, пометка: «Ответил там».
Хви Сон посмотрела на меня, как на двоечника:
— А вы думаете, этот ответ уже кто-то нашел?
Все наши знания пусты. Мы думаем, что все знаем, а сами по большей части живем, ничего не зная на самом деле. Мы знаем лишь «нашу» правду, и мы не можем знать правду других людей. И в этом неведенье мы можем прожить всю жизнь, состариться и умереть, — что нельзя не назвать настоящим счастьем. Хотя еще не факт, что мы успеем состариться, поскольку мы можем случайно умереть в любой момент просто из-за своей или чужой глупости. И именно поэтому мы должны быть благодарны каждому прожитому дню. А мы, как дураки, всё сидим и гадаем: где наше счастье? Правильно. Даже самое, самое, самое хорошее время нашей жизни проходит. Но нельзя сказать, что оно проходит бесследно. Возможно, все мы живем и становимся дряхлыми стариками лишь для того, чтобы хотя бы единожды в своей жизни стать ученым, обнаружившим свою тридцатипятиметровую метасеквойю. Священное дерево, пережившее динозавров, оставившее после себя только окаменелые останки, а потом чудесным образом вновь явившее себя миру.
В тот вечер мы с Хви Сон нашли толстенное письмо, запечатанное в пластиковый пакет. Оно было спрятано рядом с могучим корнем метасеквойи около озера. Мы с ней задумались, что же имел в виду поэт в своей записи, нацарапанной на полях книги, и предположили, что, возможно, он мог спрятать что-нибудь под деревом у озера. Тогда мы обогнули водоем и начали разрывать почву у корней. Пакет нашелся неожиданно легко, вероятно из-за того, что с тех пор, как он был закопан, прошел уже не один сезон дождей и почву заметно смыло. Под прозрачной пленкой было написано: «Просьба к тем, кто найдет это письмо. Это очень важно: пожалуйста, отправьте его по данному адресу. Марка уже приклеена, не волнуйтесь о стоимости пересылки». Мы в задумчивости сидели бок о бок с Хви Сон под деревом, под которым когда-то сидел поэт со своей девушкой, чей адрес был написан на конверте, и так же, как они, смотрели на огни города. Они отражались в озере и разрезали длинными неровными бороздами темную рябь воды. Чуть погодя Хви Сон обратилась ко мне:
— Не слишком ли рано мы нашли это письмо? Явно оно еще не успело пролежать здесь сотни лет. Интересно, сколько стоит отправить его по почте?
— Не знаю, не так давно это стоило двести пятьдесят вон, не думаю, что… — Я хотел сказать, что сейчас это наверняка стоит немногим дороже, чем в то время, когда письмо было закопано, но меня прервал удивленный возглас Хви Сон:
— Ну что за человек! Он думал, его письмо когда обнаружат-то?!
В общей сложности на конверт было наклеено марок на две тысячи вон. Хви Сон молчала. Вдоль озера шла дорога, и шелест шин останавливающихся и отъезжавших от светофора машин напомнил мне шепот морских волн.