Девушка конец света (Рассказы)

Су Ким Ён

— Думаю, такими темпами мы можем и на прощальный банкет опоздать.

И хотя Хэпи знает, что мы все равно уже не успеем вернуться к шести часам, после этих слов она нажимает на газ. Машина постепенно набирает скорость, оставляя пламя темного огня позади.

НЕ СТОИТ ЗАБЫВАТЬ ТО, ЧТО ПРОШЛО

Лето. Приехав на море, она начала взрослеть, и это уже было не изменить. Она решила: все из-за того, что она давно не нежилась на солнце. В самом деле, что такое особенное происходит в восемнадцать? Но она, например, перестала мечтать. Интересно, как чувствуют себя ее сверстницы? Наверняка кто-то еще перестал мечтать в восемнадцать. Ее кожа казалась темной, как капельки дождя, стекавшие по окну отеля. Опускалась густая южная ночь, под ее натиском шторм, заглушавший собой все звуки, наконец-то стих. Заперев за собой дверь номера,

она скинула всю одежду, оставшись в одной розовой бейсболке, и прошла в ванну. В зеркале отражалась молодая стройная девушка. Счастье быть худенькой в этом возрасте. По крайней мере, так говорила ее мать. Девчушка сделала прохладней воду, набиравшуюся в ванну, и вернулась в комнату. Голая, она стояла и смотрела в окно, за которым лежал таинственный мир тишины. Она зашла обратно в ванную. На запотевшем зеркале виднелись следы стекавших капель. Стоило ей начать протирать зеркало, как кто-то постучал в дверь номера. Этого она никак не ожидала и замерла в нерешительности. Едва девушка осмелилась снова пошевелить пальцами, как человек за дверью кратко и быстро позвал ее по имени. Так произносят только то, что хотят сохранить в тайне. Это был Хён. Она улыбнулась. Может статься, он будет стучать в дверь ее номера каждую ночь этих каникул. Она развернула кепку козырьком назад и посмотрела в глазок. Хён огляделся по сторонам и левой рукой нажал на звонок. Девушка вернулась в ванную комнату, где вода уже лилась через край. Не перекрывая кран, она забралась в ванну. Звонок раздался еще несколько раз. Девушка полностью погрузилась в воду. На ее улыбке замерли пузырьки воздуха, а бейсболка моментально промокла насквозь и стала почти красной. Ночью жара спала.

Когда она открыла глаза следующим утром, перед ней, заставляя забыть о ночной тишине, простирался новый — зеленый, синий, желтый — разноцветный мир. Изумрудное море, успокоившееся после шторма. Яркий солнечный свет. Прозрачный воздух, настолько чистый, что видно далеко вокруг. Выстроившиеся в ряд пальмы с листьями, блестящими высоко вверху. Накануне родители взяли машину напрокат и по горной дороге доехали до этого самого места. Дождь лил как из ведра, и щетки на лобовом стекле не справлялись с потоком воды. Это был долгожданный отпуск, но тогда, в машине, все сидели с постными лицами. Она же постоянно ловила себя на мысли, что ехать в катафалке на похороны было бы и то лучшим путешествием. Однако наутро все наслаждались прекрасной погодой, напрочь позабыв о вчерашнем ненастье. Еще не было и десяти, но солнце уже вовсю припекало. Море. Она стояла и, щурясь, смотрела на синее море, когда к ней подошла мать и, будто бы сжалившись, сказала:

— Теперь ты можешь забыть о том, что тебе надо поступать в университет. Но только на то время, пока мы здесь.

Девушка прекрасно знала, что с самого начала все это путешествие задумывалось лишь для того, чтобы не позволить ей слишком расслабиться и следить, чтобы она училась перед экзаменами. Она подумала, что предпочла бы этому солнечному дню какое-нибудь ненастье, чтобы можно было запереться в комнате и спать.

Завтракали в ресторане на втором этаже отеля. Две женщины — ее мать и мать Хёна — без умолку болтали. Они были хорошими подругами и даже спланировали этот совместный отдых будто бы для того, чтобы их дети, готовившиеся к поступлению, могли немного отдохнуть. Однако те двое, которых это касалось непосредственно, сидели с отсутствующим видом и ковырялись в тарелках, полных неаппетитной еды из буфета. Не только их матери радовались разгулявшейся погоде. Отцы, давно не выбиравшиеся на семейный отдых, с первыми лучами солнца ушли играть в гольф и до сих пор оставались на поле, забыв про завтрак.

— Где ты была ночью? — взглянув в ее темные глаза, завел свою песню Хён.

— В комнате.

— Я стучал.

— Я не слышала. Наверное, уже спала, — равнодушно ответила девушка, пока Хён насаживал на вилку бекон и еще какую-то ерунду.

— Я даже звонил несколько раз.

— Мало того, что приходишь к девушке посреди ночи, так еще и трезвонишь во всю дурь.

Она отложила вилку и, запрокинув руки за голову, потянулась всем телом. Хён скользнул взглядом по ее фигуре. На ней было черное платье без рукавов с широкими проймами, так что, пока она тянулась, были видны ее подмышки. Мать, до тех пор сплетничавшая про свою невестку и ее жадность, начала бранить дочку за непристойное поведение за столом. Все бы ничего, но тут девушка заметила, что и мать Хёна смотрит на нее, и быстро опустила руки.

— Она у меня еще такой ребенок, все приходится присматривать за ней, — объяснила женщина и добавила: — такой добрый ребенок.

Хитрости матери было не занимать. До этого дня она ни разу не упоминала, что дочка у нее должна быть доброй. И впервые в жизни девушка слышала, чтобы мать так говорила

про нее. Всю жизнь мать хотела, чтобы ее дочка была красивой, а не доброй. Девушка не знала наверняка, но, кажется, мать считала, что ее собственная жизнь не удалась именно из-за того, что она когда-то была доброй. У родительницы было своеобразное представление о воспитании ребенка. Она забивала все шкафы дорогой одеждой, подчеркивающей женственность дочери. Или незаметно клала в косметичку на столе подводку для глаз, хотя девушка даже не умела ею толком пользоваться. Но куда больше знаний дочь почерпнула из маминого разочарования в жизни, которое сквозило и в манере говорить, и в том, как она себя держала. Это не означало, что она не хотела жить, как мать, или тяготилась ее вниманием, — она понимала, что сможет стать такой красивой, как сама этого захочет, если будет придерживаться маминой линии. Она уже понимала, что легко может стать такой, какой ее хотят видеть окружающие. Они хотели до банальности простых вещей: чтобы она стала еще красивей, еще привлекательней, еще очаровательней.

Девушка довольно рано привыкла к тому, что все вокруг обращают на нее внимание. Поначалу она думала, что у нее просто больше возможности покрасоваться, чем у других девочек (причиной тому была мать, крайне любившая наряжать и украшать дочку), но скоро она поняла, почему мать так старается. Вокруг было много девочек, ничуть не уступавших в красоте, но по сравнению с ними она сама не выказывала ни малейшего интереса к нарядам и украшениям. Именно поэтому мать взяла все в свои руки и пыталась сделать из дочки привлекательную женщину. Девушка знала, что мужчины будут считать красивыми любые ее действия, ее голос, ее манеру бессвязно говорить просто потому, что она привлекает их и потому, что они считают ее красивой. У нее была тайна: она сама не понимала, кто же она на самом деле. Ей было все равно, почему парни не могут оторвать от нее глаз. Ее куда больше интересовали другие вещи. Например, ее занимали звуки, которые вчера ночью она слушала в ванне, с головой погрузившись в воду. Такие красивые звуки. Ей было интересно, откуда могли исходить эти звуки, очаровавшие ее. Она задержала дыхание и, пока хватало воздуха, оставалась под водой в горячей ванне. Потом она вынырнула, вылезла из ванны, оделась и вышла из номера. В коридоре не было ни души, где-то еле слышно жужжал телевизор. С мокрых волос стекали капли воды и беззвучно падали на ковер.

Девушка постояла в холле отеля, наблюдая, как дрожат на ветру листья кустов бересклета. Потом через вращающуюся дверь вышла на улицу. Сильный ветер сносил капли дождя в сторону. Вокруг ничего не было видно, кроме отелей и съемных коттеджей, и девушка никак не могла понять, далеко ли было море. Она зашла обратно в отель и спросила у посыльного, как ей дойти до берега.

— Через сад направо, там будет деревянная лестница, ведущая к морю, — объяснил молодой человек. — Это самое красивое побережье во всей Корее. Только ночью вы вряд ли это увидите. Темно. Лестницу освещают фонари, но все равно спускайтесь осторожно. — Посыльный смотрел ей прямо в глаза.

— Что, правда совсем ничего не видно на берегу?

— Ну, трудно сказать. Я давно не ходил к морю в такую погоду.

— Когда в последний раз?

— Да еще в школе, наверное. Трудно собраться с силами и пойти к морю в такой-то ливень.

— Что ж, значит, сейчас там никого не будет.

Посыльный лишь улыбнулся в ответ. Его слова о море только больше раззадорили девушку. Она поблагодарила его и, едва выйдя из отеля, вспомнила, что возвращалась туда за зонтом. Она снова зашла внутрь и обратилась к молодому человеку. Тот сходил в служебную комнату и принес ей черный зонт с эмблемой отеля. Девушка взяла его и вышла под дождь. Посыльный последовал за ней.

— Я провожу вас. Покажу дорогу до лестницы, — сказал он с профессиональной вежливостью.

Она кивнула. Все лучше, чем идти одной.

— Вы местный?

— Да. Прожил здесь всю жизнь, если не считать службы на материке. Здесь, конечно, скучно.

— Почему скучно?

— Да здесь почти ничего не происходит. Вот пройдет такой шторм, на следующий день погода просто сказочная, а все равно никто не радуется, не веселится. На острове все черствеют. Иногда, правда, кто-нибудь кончает с собой. Прыгают со скалы. Или, бывает, кто-нибудь утонет, заигравшись в воде.

— Вас забавляет смерть?

— Нет. Дело не в этом. Мы живем за счет приезжающих туристов, поэтому нам нельзя, чтобы такое происходило. Вот этим летом, например, никто не погиб. Полиция тщательно за всем следит, да и деревенские ребята пообещали, что это лето обойдется без происшествий. Сезон уже заканчивается, так что, видимо, так оно и пройдет, это лето. А послезавтра в местном развлекательном центре будет выступать рок-группа. Конечно, в Сеуле никого не удивишь таким концертом, но вы приходите. Должно быть интересно.