Девушка конец света (Рассказы)
Шрифт:
— Не люблю концерты. Где море?
— Вон там.
В той стороне, куда указал посыльный, девушка увидела только сосны, освещенные светом фонарей, все остальное тонуло во мраке. Она пошла к морю, слушая, как капли дождя падают на мокрую землю, как вода стекает в канализацию, как ветер шевелит хвоинки на деревьях и исчезает в темноте, как волны накатывают на берег и снова отходят в море, которое словно играло арпеджио, где самые низкие ноты ночного аккорда сменялись высокими и обратно. И, слушая ритмичные звуки волн, она вспомнила про страдания. Их вполне можно было бы назвать сладкими. Она все чаще и чаще находила некоторое очарование в своих страданиях, поэтому не исключала, что со временем так же, как мать, станет считать свою жизнь неудавшейся. Она была уверена, что на самом деле мать разочаровалась в жизни не оттого, что была доброй, но оттого, что в этом было какое-то очарование. Куда важнее всех взлетов и падений было ее пристрастие к страданиям, которое постепенно укреплялось в ней. Хотя, по
— Пожалуйста, остановитесь! Никаких происшествий до конца сезона!
О чудесном летнем дне можно было судить по ее сияющим глазам, когда следующим утром она в легком полосатом платье поверх купальника стояла на лестнице, ведущей к пляжу, и смотрела на море. Ее взгляд, полный любопытства, был подобен солнечному свету, озаряющему без разбора все вокруг. В первый погожий денек после затяжных дождей все отдыхающие выбрались на пляж, и на дороге, ведущей к морю, было не протолкнуться в толпе отпускников и торговцев. Везде, где только это было возможно, на песке были установлены зонты от солнца и шатры, кромка моря пестрела людьми в купальниках. Все утро она провела в большом гостиничном шатре за чтением книги, которая давно ждала своего часа. Хён и родители не вылезали из моря. Девушка была поглощена чтением, лишь изредка отрывая глаза от книги, чтобы ответить на СМС друзей, оставшихся в Сеуле. Чтение было ее самым любимым занятием, которому она с радостью посвящала бы все свободное время. В этом романе речь шла о женщине в самом расцвете сил, которую все больше интересовали чувственность и эротизм и все меньше — здравый смысл. Героиня не понимала, что страхи и опасения, с которыми она пыталась бороться, только больше загоняли ее в ловушку желаний и страдала. В книге упоминался стих, однажды прочитанный героиней. Он начинался словами: «Я случайно проходила мимо / по мрачной дороге, засыпанной снегом». Дальше рассказывалось, как женщина шла по улице и в одном окне увидела плачущего мужчину. Она ничем не могла ему помочь, но, тем не менее, не отрывала взгляда от окна, пока слезы не перестали течь по его лицу. Заканчивался стих словами: «Сейчас я случайно вспомнила этого человека / в пустом офисе глядя на падающий снег / и слезы его мне вовсе не кажутся глупыми». Особенно девушке запомнились последние строчки стихотворения, потому что ей точно так же не казалось, что героиня романа ведет себя глупо.
Солнце поднималось все выше, и как-то вдруг ей стало жарко. Дочитав до середины книги, она отправилась к воде. Море оказалось неожиданно холодным и глубоким. Она вытянула руки перед собой и нырнула. Избегая толпы купальщиков, девушка поплыла в сторону открытого моря. Бесформенная вода обтекала ее тело и расходилась в такт гребкам. Дыхание сбилось, и понемногу она начала уставать. Тогда она перевернулась и поплыла на спине. На ее груди играли лучи горячего полуденного солнца. Пока она плыла и смотрела на неустанно движущееся солнце, она задумалась о следующем лете и тут же почувствовала легкий укол грусти. Она подумала, что, после того как окончит школу, уже никогда не сможет так самозабвенно наслаждаться солнечными днями, как в это лето. Не то что ей кто-то помешает или она сама этого не захочет, просто из-за того, что она станет взрослой, она уже не сможет смотреть на солнце так, как сейчас. Она подумала, что не хочет взрослеть. Пока она была погружена в свои мысли, кто-то неожиданно дернул ее за ногу. Не удержавшись на волнах, девушка ушла под воду и сразу догадалась, что это Хён незаметно подплыл к ней. Хён, крепко державший ее за ногу обеими руками, нырнул следом. В нем было много бесполезной силы. Если бы она была такой сильной, то тратила бы ее всю без остатка. Ничего бы не оставляла внутри себя. Она вынырнула на поверхность и попыталась отдышаться: мало того, что она уже довольно давно плавала, так теперь ей еще пришлось нырять. Когда вынырнул Хён, он увидел, что к девушке подошел оранжевый катер. В нем сидели загорелые парни лет по двадцать, телосложением выгодно отличавшиеся от него. Спасатели прокричали, что там, куда заплыли Хён с девушкой, было опасно и что им следует вернуться к берегу. Хён развернулся в обратную сторону, но увидел, что девушка махнула рукой спасателям. Сказав, что совсем выбилась из сил, она попросила отвезти ее на берег. Молодые люди подняли ее на борт.
Когда совершенно измотанный Хён доплыл наконец-то до берега, он увидел, что девушка уже давно оделась, поднялась по лестнице и, облокотившись на перила, смотрела на море. Платье обтягивало ее мокрое тело, а с волос все еще скатывались капельки морской воды. Он побежал в ее сторону, обогнал какого-то мужчину и начал поднимать по деревянным ступенькам. Девушка не отрывала взгляд от моря, так ни разу не посмотрев в сторону своего друга.
— На
Она помотала головой.
— Там есть самая большая голубая агава на острове. Хотел тебе показать.
Хён взял ее за руку. Его рука был горячей, несмотря на то что он только что вылез из холодного моря. Она прекрасно знала, что Хён хотел ей показать вовсе не растение с таким странным названием, а животное, затаившееся в нем самом. От этой мысли ее бросило в жар. В этот момент она встретилась глазами с мужчиной, поднимавшимся по лестнице, и сразу узнала его.
— Отпусти мою руку. Я следом пойду.
Она отдернула свою руку, но Хён снова схватил девушку и силой потащил за собой. Хотя он и сказал, что ботанический сад находился на первом этаже гостиницы, когда они зашли в холл, оказалось, что сад был в подвальном помещении. Как она и предполагала, Хён не так уж сильно интересовался тропическими растениями. Стоило им только войти в сад, он потащил ее в угол, где росли бананы, и, укрывшись под их листьями, притянул девушку к себе и поцеловал в губы. Она позволила его языку проникнуть в ее рот. Она слышала, как на пляже разговаривали люди, как работала оросительная установка где-то на газоне; слышала музыку, доносившуюся из динамиков в отеле; слышала, как бежала кровь по жилам. На Хёне не было ничего, кроме черных плавок. «Вот, значит, какое у мужчин тело», — подумала она и, не в силах преодолеть любопытство, засунула правую руку ему в плавки. От удивления Хён оторвался от поцелуя, но вскоре снова впился в ее губы. Он попытался дотронуться до ее груди, но девушка отпихнула его руку. Тем не менее парня это не остановило.
— Я женюсь на тебе, — сказал Хён.
На этот раз она постаралась отпихнуть не только его руку, но и его самого. Внутри все похолодело.
— Ну, и где эта агава? — спросила девушка.
Хён, словно бы происходящее ничуть не смущало его, веселым жестом поманил ее за собой. Растение росло у окна, в которое задувал сильный теплый ветер и из которого было видно море. Она наклонила голову и стала рассматривать длинные листья, напоминавшие язык диковинного животного.
— Оно питается солнечным светом и превращается в текилу, — сказал Хён.
— Из него готовят алкоголь?
— Самый жгучий из всех алкогольных напитков.
— Пробовал?
— Да. Когда пьешь, ощущение, будто огонь глотаешь.
— Думаешь, если проглотить огонь, будет такое же ощущение? По-моему, все просто сгорит.
— Да ты ничего не знаешь. Про алкоголь-то уж тем более, — ответил Хён и погрозил ей пальцем.
В этот момент со стороны моря послышался вой сирены. Девушка выпрямилась. Ее платье и волосы развевались на ветру. Она высунула голову в окно и увидела, что все люди вылезают из воды. По зелено-синему морю мчался, разбрызгивая белую пену, оранжевый катер спасателей.
— Это те самые спасатели. Похоже, что-то случилось, — сказала девушка Хёну, который также уставился в сторону моря.
Катер, наматывавший круги по воде, остановился, и из него выпрыгнули спасатели. Они не переставая ныряли в воду в поисках тонувшего. Чем-то спасатели напоминали водомерок. Девушка с Хёном заслонили ладонями глаза от солнца и смотрели, что будет дальше. Ветер неустанно трепал волосы.
Когда потом она вспоминала о тех летних днях, о пропавшем в море человеке, о волосах, без устали развевающихся на ветру, она всегда ощущала что-то похожее на смущение, подобное тому чувству, которое испытывают девочки, когда первый раз видят кровь на нижнем белье или замечают в зеркале только-только появляющиеся округлые формы груди, — чувство, что входишь в новый неизведанный мир. Простое очарование, детское, незрелое и непонятное. Матери сразу замечают такие изменения в дочерях. А девочки начинают стесняться. Они больше молчат, становятся чувствительней к словам и действиям и понемногу начинают отдаляться. Если, например, им приходится куда-то идти в одежде, которая им не по душе, они начинают все чаще и чаще выказывать свое недовольство в словах или поступках. И ее мама скоро начнет все это замечать. Увидит, что дочка входит в мир, где родители уже мало что могут сделать. Поведение всех девочек меняется из-за того, что они начинают стесняться всяких разных вещей, но матери никак не могут этого понять. Кажется, они совершенно забывают, что сами взрослели точно так же.
Позже тем вечером обе семьи собрались на барбекю в ресторане, расположенном в саду отеля. Там она сказала матери, что не сможет больше купаться. Озадаченная этим заявлением мама попыталась выяснить причину, на что девушка ответила, что у нее начались месячные.
— С какой стати они вдруг начались именно сейчас? — удивилась мать.
Конечно, она знала, что у дочери в принципе менструации были нерегулярными, а тут еще столько нервов с выпуском из школы — немудрено, что цикл сбился. Однако мать, специально планировавшая этот отпуск так, чтобы он не совпал с месячными дочки, смотрела на нее с явным подозрением. Если бы захотела, она не постеснялась бы проверить, правду ли говорит девушка, но, будучи воспитанной женщиной среднего класса, она посчитала это неуместным. Девушка не стала ничего отвечать, и это было правильно. В любом случае мать не смогла бы понять, что ее дочь настолько стеснительна, что не сможет теперь войти в море, после того как в нем кто-то утонул.