Девушка по имени Судьба
Шрифт:
Ожидая возвращения Адальберто, Виктория была весела, как в лучшие годы ранней, беззаботной юности. В ее душе поселились покой и радость. На этом заброшенном ранчо, в полуразвалившемся доме Виктории, наконец, удалось то, чего она не смогла достичь в стенах монастыря: прошлое, мучительное и горькое, отступило от нее, открыв дорогу новой светлой жизни.
Об Энрике Виктория теперь думала лишь как о несбывшейся мечте романтически настроенной девушки, о матери вспоминала с любовью и благодарностью, и даже воспоминания
Рассуждая таким образом, она не могла знать, что жестокая судьба уже взметнула свой меч над головами тех, кто был так дорог Виктории.
Индейские племена, лишившиеся и земель, и скота, не могли стерпеть такого надругательства над собой и решили отомстить бледнолицым. Вождь индейцев приказал своим воинам жечь все в округе и безжалостно убивать каждого бледнолицего, встретившегося на пути.
…К старому ранчо Хулианы индейские воины подкрались очень тихо. Виктория и Хулиана стирали во дворе пеленки, а индианка Науиль была и доме и кормила грудью Адальберто. Ее собственный малыш в это время тихо лежал в кроватке.
Ворвавшийся в дом индеец, прежде всего, бросился к этой кроватке и, не раздумывая, вонзил свое мачете в крохотное тельце ребенка:
— Умри, бледнолицый!
Науиль, не успевшая защитить свое дитя, истошно закричала:
— Убийца! Ты убил моего сына!
— Замолчи! Ты предала наш род! — пригрозил ей тем же мачете индеец. — Поедешь с нами, тебе здесь нечего делать. А из твоего ребенка, — он кивнул на Адальберто, — мы сумеем сделать настоящего воина.
Науиль повиновалась собрату по крови, желая спасти хоть сына Виктории, коль не удалось уберечь от смерти своего собственного малыша.
А тем временем во дворе разъяренные индейцы обступили плотным кольцом Викторию и Хулиану.
— Пустите меня в дом, там мой ребенок! — в отчаянии кричала Виктория.
— Твой ребенок мертв. Я сам его убил, — сказал вышедший из дома главарь, показав окровавленное мачете Виктории. — Ты тоже умрешь, но не сейчас.
Он подал знак своим подчиненным, и те схватили Викторию. Хулиане, бросившейся выручать свою госпожу, главарь всадил нож в спину.
— Поджигай! — скомандовал он своим бойцам, — Мы сейчас пойдем дальше, на соседнее ранчо. А вы, — приказал двум крепким воинам, — везите эту красотку в лагерь. Позже я сам ею займусь.
Обезумевшую от горя Викторию эти двое увезли на лошадях. Окровавленная Хулиана осталась лежать во дворе. А дом ее покойного отца горел, охваченный пламенем.
Науиль же, попытавшуюся под шумок скрыться с Адальберто на руках, главарь тоже убил, а ребенка увез с собой.
Адальберто не удалось уговорить священника поехать с ним в такую даль, зато нашелся судья, согласившийся провести обряд бракосочетания в столь необычных условиях.
Подъезжая
— Это индейцы! — догадался судья. — Спрячемся за деревьями.
Но Адальберто уже узнал голос Виктории.
— Моя невеста! Я должен ее спасти!
Одного индейца он сразил выстрелом из укрытия. Второй индеец, который вез на лошади связанную Викторию, прибавил скорости, надеясь выйти из этой переделки живым.
Адальберто бросился за ним в погоню, стараясь стрелять по лошади, чтобы не задеть пулей Викторию. Индеец в свою очередь на скаку палил по Адальберто, прикрываясь Викторией как щитом.
Наконец Адальберто удалось подстрелить лошадь. Падая, индеец не смог удержать в руках Викторию и оказался теперь мишенью. Адальберто выстрелил в него, но тот успел сделать ответный выстрел.
Раненый Адальберто помог Виктории освободиться от пут и прошептал:
— Я умираю… А ты — беги. Они могут нагрянуть сюда… Я любил тебя, Виктория!..
— Нет, не умирай! — закричала она, но глаза Адальберто закрылись, и смертельная судорога свела его тело.
Виктория заметалась вокруг него, не зная, что делать. Внезапно помутившееся сознание толкало ее обратно — к дому, к Хулиане, к ребенку, которого надо спасать. Но и оставить Адальберто у нее не было сил. Наконец она нашла, как ей казалось, разумное решение.
— Подожди меня здесь, — сказала Адальберто, не понимая, что он мертв, — я побегу к нашему сыну. А потом мы с Хулианой вылечим тебя!
Но на месте своего дома она обнаружила лишь пепелище и мертвую Хулиану.
Истошный крик вырвался из груди Виктории. Не помня себя, она стала рвать волосы на голове. И не сразу узнала Браулио, подъехавшего в тот момент к ранчо.
— Боже мой! Какая беда! — говорил он. — Бедная Хулиана!.. Но, слава Богу, вы живы, госпожа. Я увезу вас отсюда.
— Они убили моего мальчика, моего сына! — зарыдала Виктория, припав к груди своего верного слуги. — Они убили моего мужа Адальберто!..
Браулио отвез ее в «Эсперансу», но безумие, овладевшее Викторией, не давало ей покоя и гнало невесть куда. Под покровом ночи она покинула имение, никем не замеченная, и устремилась в глухую степь.
Глава 18
Поднятый по тревоге отряд бойцов под командованием капитана Муньиса скакал туда, где горели ранчо и гибли ни в чем не повинные люди.
По дороге им встретился обоз, везущий раненых бойцов, и среди них Энрике узнал своего друга Хименеса.
— Ты будешь жить! Росаура тебя вылечит! — сказал он Хименесу, но тот слабым голосом пробормотал:
— Мы в раю?
— О чем ты, друг? Мы живы!
— Но разве ты не погиб? — спросил изумленный Хименес. — Я сам слышал это от генерала и сказал сеньоре Марии…
— Боже мой, она тоже об этом узнала! — ужаснулся Энрике.
— Да, бедняжка потеряла сознание, когда услышала про твою гибель.