Девушка с картины
Шрифт:
Вечерело. Было больше семи, но еще довольно светло и тепло. Глубоко вздохнув, я зажала картины подмышкой, без колебаний подошла к таверне и толкнула дверь.
Глава 42
Я никогда не посещала пабы, но в деревне сотни раз проходила мимо постоялого двора «Альбион» и знала, какого рода гости туда ходят: ни отец, ни Эдвин, лишь рабочие, да фермеры. Например, Филипс по выходным любил заглянуть, пока не попал в драку. С тех пор он избегал подобных заведений.
Таверна
Интерьер таверны состоял полностью из дерева. Красивая барная стойка из темного красного дерева украшена блестящей латунной фурнитурой, а пол выложен черной и белой плиткой. Вокруг громоздились деревянные стулья и столы, а стены были облицованы тем же деревом. Приятно пахло незнакомыми запахами пчелиного воска, сигарного дыма и солода.
Однако в ту минуту как я переступила порог, несмотря на располагающий декор и неожиданно благородных гостей, стало понятно: мое появление здесь не к месту.
Моя одежда не отличалась от платьев немногих присутствующих здесь женщин, хотя их декольте были глубже, чем у меня. Барменша, проходящая мимо с двумя кружками пива, подошла ко мне.
— Потерялась? — Ее голос звучал насмешливо.
— Нет, — вежливо ответила я. — Я именно там, где и должна быть.
Женщина поставила кружки на ближайший столик, где двое мужчин в жилетах сгорбились над картами. Они проигнорировали ее, и она вздохнула.
— Значит, кого-нибудь ищешь. И даже знаю, кого.
Я поправила картины подмышкой и посмотрела на нее.
— Кого же?
— Симпатичная девушка, как ты? Рыжеволосая? С рисунками? — Она кивнула на мой сверток в руках.
Я прикусила губу, чувствуя себя глупой школьницей.
— Он там. — Женщина указала в угол зала. — Его обычное место.
— Кто? — Я боялась посмотреть в ту сторону, надеясь услышать «Милле».
— Кто, кто, — рассмеялась женщина. Она с сочувствием посмотрела на меня. — Габриэль! Не жди от него многого. Он красноречив, если захочет, но сердце его занято Лиззи.
Я улыбнулась, и дрожь пробежала по телу. Данте Габриэль Россетти! Здесь! В этой самой комнате! И даже если Милле нет, его друг скажет, как мне найти последнего.
— Спасибо за совет. Мое сердце принадлежит другому.
Женщина фыркнула и пропустила меня. Я, пытаясь выглядеть уверенно, словно каждый день прихожу сюда, подошла к столу, за которым теснились молодые люди и несколько женщин. Оглядела присутствующих, выискивая на всякий случай Милле, которого хорошо знала по затертой фотографии. Однако его не было.
Габриэль, человек в бархатной куртке, на которого указала барменша, сидел ко мне спиной, яростно споря о деньгах
— Неправильно отдавать его за пять фунтов.
— Тебе-то хорошо говорить, Габриэль, а у меня нет пяти фунтов…
Я покашляла:
— Простите.
Никто не обратил внимания.
— Простите, — громче повторила я. — Мистер Россетти.
Сосед Габриэля толкнул художника.
— Габриэль! Габриэль!
Мужчина замолчал и развернулся ко мне. Его правая рука гладила внутреннюю поверхность бедра женщины, сидевшей рядом. Она старательно делала вид, что не замечает художника и вела разговор с другой девушкой. Но я видела, как высоко вздымалась ее грудь каждый раз при ласках его рук.
Оторвав глаза от его пальцев на бедре женщины, и заливаясь краской от смущения, я встретила его взгляд.
— Сэр, не могли бы вы подсказать местонахождение мистера Милле?
Габриэль улыбнулся. Его глаза слегка косили, и, хотя у меня было мало опыта в таких делах, было похоже, что он пьян.
— Милле? — задумчиво повторил он. — Милле…
Я терпеливо ждала.
— Возможно, да. А с чего бы я должен тебе говорить?
Женщины захихикали. Я сгорала от смущения.
— Желаю показать ему несколько картин.
С ненавистью к себе я отметила, как дрожит голос.
— Твоих?
Я закусила губу, не желая признаваться, что работы мои, но, в конце концов, кивнула.
Взгляд художника пробежался по мне.
— Покажи.
Он был очень красив, но я испугалась блестящих глаз и резкого тона.
— Лучше покажу мистеру Милле, сэр, — смело возразила я. — Вы знаете, где он?
— Понятия не имею.
— Ах ты, свинья!
Я обернулась. Милле собственной персоной, стоял позади меня и спокойно смотрел на Габриэля.
— Неудивительно, что ты всех раздражаешь, — сказал он Габриэлю. — Грубиян.
Габриэль откинулся на скамейку, оскалившись почти по-звериному.
— Все любят меня, — надменно и уверенно произнес он. — Неважно, насколько я груб, все все равно любят меня.
— Однажды, Габриэль, удача отвернется от тебя.
В первый раз за время разговора взгляд мастера остановился на мне. Я снова залилась краской, ругая свою бледную кожу.
— Вы кто?
— Художница, — со смехом ответил Габриэль. — Желает показать тебе свои картинки.
«Художница» и «картинки» в его устах прозвучали, как оскорбление. Я вздрогнула.
— Хочет показать великому, замечательному, знаменитому Джону Эверетту Милле, как красиво научилась рисовать.
Я опустила глаза: совсем не так я представляла знакомство.
Габриэль заговорил высоким противным голосом:
— О, мистер Милле, позвольте показать, на что я способна. — Он на себе изобразил воображаемую женскую грудь и повернул ее к Милле. — Позвольте мне показать, на что я готова в обмен на ваш оооочень уууумный совет.