Девушка с острова Тарт

Биверсдоттир

— Нет, — выдохнул он потрясенно, — Прекрати!

Теон не выглядел обиженным, сардоническая улыбка блуждала по губам. Он скрестил руки на груди и ответил:

— Ты становишься охрененнее с каждым разом, Робб, но ты влип.

— Ты спровоцировал меня, я пальцем тебя не тронул! — Робб был в бешенстве.— Что ты за человек?

— Я? Ты знаешь, Робб, — звучало как худшее из оскорблений. Словно они уже любовники! Выбросить эту мысль. Контро-о-о-ль! — Не я придумал признаваться в своих чувствах.

— Что мешает относится к ним серьезнее? Твоя вечная шутовская маска? Почему

все это со мной?!

— Успокойся, Робб, — Грейджой выставил ладони перед собой. Что-то новое. Капкан новой модели. Зачем, на кой черт я тебе? Прекрати эту бесконечную травлю. — Я лишь хотел показать тебе, что ты заблуждаешься.

— Что за нахер? Мы оба знаем, что я гей, — выдохнул Робб вслух то, о чем отказывался даже думать. Зло выбросив слово перед собой, словно ядовитый плод. Легче не стало. Он сам себя наказывал за несдержанность. Добивал и резал по живому, словно снимая кожу полосками. Болело так, словно он сам у себе ломал ногу, однако он закончил мысль: — Это ужасно, но это факт. Иногда я жалею, что вообще родился.

— И что признался мне, о да… — Он сочувствует? О, коварство. Я готов умереть, провалиться сквозь землю, а он… Контроль. Возьми себя в руки. Вдох. Выдох. Соберись. — Робб, ты оттолкнул меня, потому что тебя и меня кроме этой тайны ничего не связывает. Понимаешь? Раньше связывало, но не теперь. Больше нет. Ваша Старковская верность — ваша погибель.

Ошарашить и загадать загадку. В этом он весь. Производит впечатление, наплевав какое. Главное — интерес. Заметь меня, кричит он. И никто не хочет заметить его. Не жалеть. Стоп. Ловушка.

— Что за ерунду ты городишь?

— Робб, ты оттолкнул меня, потому что влюблен и хранишь верность. Не буду загонять тебя в угол, моя догадка останется догадкой. Да ты и сам знаешь.

***

Он знал. Чертов Грейджой все про него знал и умел хранить секреты. Давным-давно Робб успел в этом убедиться. Глупо было доверять свои робкие попытки понять, почему он до дрожи желает держать кракена за руку или ловить взгляд, этому ехидному человеку. И все же — он отнесся серьезно. Поначалу даже промелькивало временами что-то вроде заботы. А потом Теона понесло. И несло уже не первый год. Первую любовь не выбирают. Жалкое утешение.

Никто не знал о его тайне. Сансе давным-давно была скормлена ложь о девушке, которую он безответно любит. Робб наделил ее образ вымышленными и реальными чертами, а рассказывая о ней, передавал всю боль своего положения. Теон знал, но помогало ли это Роббу? Их отношения были дружбой, но иногда…

Иногда Теон провоцировал его сам. Временами Роббу казалось, что Теону любопытно, как далеко Робб зайдет, если дать ему зеленый свет. Он и сам не знал. У него не было ровно никакого опыта в этом вопросе. В свои восемнадцать лет он мог похвастаться тремя сорванными поцелуями девушек, не вызвавшими в нем ничего, кроме смущения и чувства неправильности происходящего. Что же касается Теона… Однажды он поцеловал его сам — жарко, неумело, глупо и зло. Теон не отшатнулся, в чем-то даже направил, но сам себе позже Робб твердо пообещал больше такого не допускать.

Взять под контроль и не выпускать. Нельзя дать

слабину, раз уж он такой дефектный волк. Оступившись умрешь. Оступившись погубишь стаю. Подавить и контролировать.

Это должно было стать решением.

Только после раз за разом начали случаться какие-то непонятные Роббу до конца вещи. Стоило ему начать вести себя как нормальный парень, немедленно следовала жесточайшая провокация Теона. Однажды Старк проснулся под утро, хныча от предвкушения оргазма, и обнаружил помимо экстаза руку Теона на своем члене. Лукавый засранец удалился так же незаметно, как и пришел, воспользовавшись его постыдной беспомощностью, а на Робба свалилось чувство стыда. Коллекция же эротических видений пополнилась тем воспоминанием.

Это было не самым страшным.

Теон был прав. По какой-то причине ему перепало что-то вроде эмпатии к Роббу с тех пор, как он сознался. А может, это было и раньше? Теперь уже сложно было сказать. Кракен сросся с ним, обвив щупальцами. Где остался я, а где уже подконтрольное ему нечто — бессильное, безвольное, оставившее попытки сопротивляться?

Ему действительно начал сниться иной человек, выбрасывая из фантазий кракена. И это было страшно. С Теоном у него был хоть призрачный, ублюдочно-урезанный шанс.

========== 6.7. Зря / Арья ==========

Где мы жили, как мы жили,

Улыбаясь и печалясь?

Мы сегодня позабыли,

Потому что повстречались.

Навсегда, навсегда,

Навсегда…

Мы не знаем кто откуда,

И забыли кто мы сами.

Только знаем, это чудо,

И случилось это с нами.

Навсегда, навсегда,

Навсегда…

Ночь подходит к середине,

И поет на счастье птица.

Только знаем нам отныне

Невозможно разлучиться.

Никогда, никогда,

Никогда, никогда…

И так радостно, и грустно,

Нам поет лесная птица.

От того, что невозможно,

Нам с тобою разлучиться.

Никогда, Никогда

Никогда, Никогда…

Она проворочалась без сна три четверти ночи и забылась лишь под утро. Ей не хватало то воздуха, то тепла. Бросало в жар, и она открывала окна. Потом в холод, и девушка закрывала окна, подлезая к теплому боку Нимерии. Сука скулила и даже пару раз дала ей по плечу лапой, чтоб угомонилась. Для Нимерии Арья была сродни одному из беспокойных щенков. Много ты понимаешь, охотница, вздыхала девушка.

Джендри ее поцеловал. Она думала эту мысль, и раз за разом хотелось, зажав кулачки до боли, лететь спиной на кровать, зажмурившись. Визжа. Крича. Молча. Ей хотелось обнять весь мир, а потом спрятаться в коконе пледа. И снова обнять, и снова спрятаться. Более всего хотелось рассказать Бри. Добить подругу, только что расставшуюся с этим… Нет, он не достоин того, чтобы омрачать ее мечты упоминанием о себе.

То ли дело Джед. Дже-эд.

***

Слова Бриенны о Серсее и Ланселе еще звучали в ушах Арьи, когда она закончила фразу: