Девушка с острова Тарт
Шрифт:
— Да, пожалуй, да, — улыбнулась Серсея, и обе женщины заговорщически рассмеялись.
***
— Ты поговорила с ней?
— А то ты не знаешь! Да. Разумеется, да. Она моя дочь, в конце концов.
— И? Ты была с ней честна?
— Не менее, чем она со мной, — загадочно произнесла Джоанна. — И так же, как сама с собой.
— Разговор имел пользу?
— Она назвала меня матерью. По-моему, оно стоило того.
— Наконец-то?
— Наконец-то, — прошептала Джоанна и уткнулась ему в плечо, увлажняя крупными каплями теплую кожу. — Кажется, я все же нашла ключ к нашей девочке.
***
Он ждал едва ли
— Я знаю, что моя дочь сказала <<да>>, — с порога предупредил он мальчишку. — Однако, моя дочь крайне расстроена.
— Я повел себя как дурак, — неожиданно сообщил ему Лансель. — Не ждал ее согласия и…
— Тупо стоял как баран?! — выкрикнул Тайвин из-за стола.
— Я должен был сделать все иначе, но… — Лансель поднял вверх указательный палец. — Я все исправлю. Сегодня же. Сейчас.
— Мне плевать, любишь ты ее или нет, — пригвоздил его к месту ледяной голос Льва. — Желаешь прожить с ней до старости или заведешь себе шлюх, но… Если моя дочь будет несчастна, ты пожалеешь об этом сразу же.
========== 7.24. Кто, если не я /Теон ==========
Я не знаю, как изменится твоё лицо
когда ты повернёшься ко мне спиной.
Подари мне желание быть просто рядом с тобой.
А когда на твои загорелые плечи
уронит весна свои влажные сны,
ворвётся в мои безутешные речи
и выдохнет слово:
«Ты!»
Ты так далеко, что хватит места для взлёта,
и есть где причалить чужим кораблям.
Подари мне возможность
с тобой побродить по полям.
Я не знаю, кто из нас закрыл последнюю дверь
и небрежно на пол уронил живые цветы,
но в клетке моей давно бесится зверь
от того, что не видишь
ты.
То, как эти дни вслепую бьются о камни
твоих предрассудков, ты оставь их другим.
Всё, что могу пожелать нам, остаться одним.
И тогда, зачеркнув все лишние звуки,
ты сможешь коснуться моей тишины,
и только лишь ночь её сможет нарушить
единственным словом
ты.
Ночные снайперы «Ты»
Разговор с отцом был худшим из всех зол, что он мог представить, при всем богатстве фантазии. Даже хуже разговора с матерью. Первый его не ждал и практически проклял, вторая ждала и не узнала. Настроение у Грейджоя-младшего с тех пор было безрадостным. <<Если бы я был старше Аши, я бы… Нет, не работает, тогда меня все равно бы забрал Старк. Чтобы я остался при отце, я должен был родиться бабой. В пекло! >>
<<Мое место занято, мой дом отторгает меня как отмершую кожу, а в Винтерфелле я всегда чужой. Что-то зреет, наливается соком и того и гляди отравит весь мир одним ароматом, и все это знают. Аша больше прочих, и раз она не говорит — это не в ее интересах. А в моих — знать. Нет более шаткого положения, чем мое, нет большей подлости, чем держать меня в неведении и делать вид, что все ок. Однажды ты начнёшь со мной считаться, отец! Однажды я стану нужнее сестры, и я ещё подумаю, крепко подумаю, соглашаться ли стать твоей правой рукой>>.
Робб
«Никогда его таким не видел», думал лихорадочно Теон, притворяя дверь. Он поставил чайник, не с первого раза справившись с допотопной зажигалкой, шагнул к нему, сообразил, что воды в чайнике нет, чертыхнулся, налил, вернул его на плиту и снова подошел к Роббу. За стеной возобновилась музыка, стены вибрировали мелко и противно. Он обнял Робба поверх трясущихся плеч, поцеловал в шею насколько мог нежно, и под его руками парня затрясло сильнее, словно того и гляди должен был взорваться вулкан.
— Робб, — выдохнул он в самое ухо, заправляя за него прядь. — Что?
— Ничего, — прохрипел в колени Старк, не отрывая лица. Теон замер, дыша ему в затылок, от неожиданности позабыв все слова. А потом рука Робба легла на его плечо, отстраняя, и он задрал к нему мокрое лицо, словно бы он только что вышел из под-дождя. Теон за мгновение выхватил картинку — мокрые пятна на коленях джинс, длинные ресницы в каплях, сжатые накрепко кулаки, отчаяние в голубых глазах. Секундное замешательство, и Старк подтянул его лицо вплотную к своему, зажав ворот рубашки, и поцеловал пылко, словно его отправляли на фронт, а за спиной под парами стоял поезд. Когда поцелуй стал обоюдным, грохотание музыки усилилось, словно этот состав сошел с рельс. Просоленные губы напоминали морские брызги на вкус, ветер из форточки поднимал волосы на шее, адреналин в крови от близости других людей, ничего не знающих и наверняка никогда не сумеющих понять, что для него Робб, заставлял кровь бежать по жилам слишком быстро. Рука в его джинсах, призывное жесткое сладкое касание, обещающее муки экстаза. Свисток чайника, рваный ритм, закинутая к потолку голова. Боги, пусть никто не войдет хотя бы минуту!
— Чайник выключите! — донеслось сквозь шум ударных.
— Даже не думай, — сообщил ему Робб, парой отчаянных рывков заставляя его завершить начатое. Пока он стоял, приходя в себя, опираясь ладонями о подоконник, тот соскочил, скользнув рыбкой в узкий просвет проема, и вывернул ручку плиты.
— Спроси у них про чай, — махнул он головой в сторону комнаты. — Сейчас. У меня голос.
— Кхм, — прочистил горло Теон, протопал к двери, открыл и проорал в комнату: — Чай пить будете?
— Еще два повтора, сами пейте, — отозвался Тирион и снова начал бесконечную литанию «нет-нет-нет-выше-Бри-ты лажаешь-Джон-быстрее-Сандор-громче».