Девушка с острова Тарт
Шрифт:
— Я могу взять тебя за руку? — прозвучало тихо рядом с ней. Весенний ветер шевелил растрепавшиеся пряди, клюя метелками волос ресницы и веки. Заслониться рукой от солнца, а потом закрыть глаза и дать ему руку. Нет, ни за что. Она все-таки прикрыла веки, отшагнув назад к стене дома, почти упираясь лопатками, а потом прикрыла ладонью глаза еще сильнее, словно это должно было помочь. <<Я не могу так больше>>. Бриенна кивнула.
Его рука успела стать холоднее, ее пальцы свело от касания так, словно ладонь была ледяной насквозь.
— Здесь ветер. Темнеет, — произносил он по слову, будто пытался экономить дыхание. —
— Нет, — ответила она, мотнув головой.
— Тебе плохо?
— Нет, — уже слабее произнесла она, чувствуя, что все-таки вот-вот разревется. Нельзя, нельзя, прекращай глупости, девочка. Она подавила первый всхлип, но какой-то звук все-таки родило ее горло, потому что иначе нечем было бы объяснить порыв Джейме. Его ладони накрыли ее щеки одновременно с двух сторон и притянули лицо к его плечу.
— Не могу просто так уйти, — прошептал он ей в ухо. — Прости, не могу.
И тогда слезы волной хлынули из глаз, словно сорвало плотину.
***
— За телефоном? — уточнил Джендри, открывая дверь.
— За чаем, — парировал Джейме, подталкивая Бриенну внутрь, — вот этому замечательному человеку просто необходима пара чашек чая. С лимоном. Настаиваю.
— А-а-а! — донесся из кухни вопль Пирожка, сожалеющего об утрате лимонов.
— А замечательный человек согласится это пить? — усмехнулся Джендри, отступая внутрь комнаты.
Бриенна развела руками, а потом указала жестом на Джейме.
— Согласится, — уверенно сообщил лев, — я что-нибудь придумаю.
========== 7.22 Долг белого короля / Эддард ==========
Но что мы скажем нашим детям, когда матери уйдут на войну?
Дети чуткие люди, они сразу поймут,
Что в каждой из них под панцирной каской,
Есть слабые корни и это опасно.
Видишь, злой генерал смотрит вслед им, вступающим вдаль.
Бог мой, сколько витков заберет в себя эта спираль
Но каждый грамм метала должен чувствовать в себе сталь.
Мы в любой заготовке обязаны увидеть деталь.
Но что мы скажем нашим детям, когда женщины уйдут на войну?
Но что мы сделаем, к черту, когда женщина станет войной?
Наутилус Помпилиус «В защиту женщин»
Осколки битого стекла хрустко лопались под ногой. Он шел от распростертого на камнях тела, а потом, увидев, что воронка становится уже, почти побежал, а под конец нырнул рыбкой в вихрящийся водоворот.
Приземление было жестким, но даже оно не выбрасывало из кошмара, за годы ставшего неизменным его спутником перед рассветом. Он привстал на одно колено и остановил взгляд на Бенджене.
— Ты жив, — прошептал Волчонок, порывисто шагая к нему. Нед угрюмо кивнул, неуклюже встал, заключая в объятья младшего до ломоты, до хруста костей. А в мозгу его продолжал биться сумасшедший мотылек огня, звенели, лопаясь, стекла, и бесконечно мудрые глаза смотрели с упреком. В Винтерфелле должен быть Старк, Нед. Иди, Нед. И он ушел, подло, так и не защитив дорогого ему человека, предав, поставив семью выше.
Полог сна раздернулся, впуская под веки первые утренние лучи. Эддард поднялся и, стараясь не тревожить жену, прошел в душ. Под веками еще плыло лицо,
— Эш, — тихо произнес он одними губами, зная, что никто его не слышит за шумом воды, — Эш, почему?
Он знал все ответы, поскольку успел тогда задать все вопросы, но так и не смирился. Есть узы, которые тянут даже тогда, когда человек уже стал лишь бесплотным призраком, обитающим в стылых чертогах твоей памяти. Неду всегда казалось, что смерть близкого он почувствует даже через тысячи миль, но в тот месяц было слишком много смертей его близких, и если поначалу он действительно чувствовал каждую, как тяжелый удар окованым кулаком под ребра, то в какой-то момент наследник перестал чувствовать что бы то ни было. Все стало рутиной и долгом, кровью и потом, солью и слезами. Свадьба, война, распахнутые глаза малыша, лежащего на его руках. Он разбил что-то важное в себе, что-то не подлежащее починке, чтобы дать место вырасти новому человеку. Убив в себе мальчика, он дал дорогу мужчине. Только сны говорили в пользу того, что когда-то он был иным. Только во снах обещания, данные умершим или умирающим, скручивали его сердце, заставляли заново переживать их жертву. Он не просил этой ноши, но получил ее. Он Старк из Винтерфелла, и он научит быть такими своих детей. Пора.
Накануне Санса приехала к ужину не одна. Разумеется, он знал, что рано или поздно дочь начнет с кем-то встречаться, но это не имело значения теперь. Сандор понравился ему, если можно было сказать так об этом последовательном молодом человеке, но знать это Сансе было не нужно. Разговор, который вызовет ее бурную реакцию, имел все шансы на успех лишь пока его дочь не очень увлечена своим рыцарем. Все складывалось худо.
Лианна звонила ему два дня назад. Она просто смотрела на него молча, глаза цвели черными провалами, и он всерьез опасался, что к череде призраков прошлого скоро присоединится и она с умоляющим взглядом из-под синего венка. Она смотрела на него с экрана длительно, не мигая, потом расспросила обо всех, словно отрабатывая некую программу. Глубоко в недрах чужого города, можно сказать, другой вселенной, маленькая, гордая и одинокая, она пытается спасать нас. Дети не захотят спасаться, знал Нед. Но он сформулирует свое решение как приказ, и у них не останется роскоши что-то желать. Однажды они поймут, что это не прихоть, не жестокость, а необходимость.
Однажды мы все переосмысляем прошлое.
— Ты обещал мне, Нед, помнишь? — уточнила Лиа, с лукавой полуулыбкой глядя на него. Только глаза буравили как два алмазных сверла.
— Да, я собираюсь исполнить обещание, — серьезно сообщил Нед. — Я уже сделал для этого все необходимое. Это будет завтра.
— Надеюсь. Обещаю заботиться об этом розовом кусте, — улыбнулась Лианна. — Синие розы из Винтерфелла — мои любимые.
«Она вводит шифр, — думал Нед после разговора, — как умеет только сестра, вплетает маленькие детали в известную канву. Никто не сможет упрекнуть ее в измене, она всегда на своей стороне. Она и есть синяя роза Винтерфелла и последняя его надежда.»