Девушка с синими гортензиями
Шрифт:
– Иначе что? – с вызовом откликнулся Видаль.
– Иначе вам придется иметь дело со мной, – сердито ответил граф.
– Жду не дождусь, – ухмыльнулся репортер. И, смерив собеседника насмешливым взглядом, куда более обидным, чем все слова, удалился.
Баронесса Корф сидела в гостиной, под самым большим витражом. На столе перед ней лежал открытый блокнот, но она даже не смотрела на него.
– У меня есть новости, – повторил Видаль и рассказал о капитане Обри и Морнане, а также о визите мужа Жюли.
– Значит, Жюли очень расстроилась после разговора с Эттингером? – усмехнулась Амалия. – Впрочем, неудивительно. Сейчас придет
– Инспектор Бриссон? – Видаль внимательно посмотрел на баронессу. И та пояснила:
– Поскольку мы расследуем убийство, я решила, что без инспектора нам не обойтись. В конце концов, именно ему придется арестовать убийцу, мы-то с вами не имеем таких полномочий.
– Не понимаю… – задумчиво проговорил Видаль после паузы. – Так убийца все-таки не Жозеф Рейнольдс?
– Да, я почти уверена, – отозвалась Амалия. – Помните, что я говорила в самом начале? Семнадцать человек на яхте, среди них одна жертва и один убийца. Мне следовало сразу же додуматься до этого.
– Простите? – изумился журналист.
– Шантажист… – обронила баронесса, и глаза ее сверкнули. – Конечно же, там находились не только убийца и жертва, но и шантажист. Потому что яхта – замкнутое пространство, и скрыть что-либо в таком пространстве невозможно, что бы там ни утверждали господа писатели. Некто понял, кто убил Женевьеву Лантельм, и стал шантажировать убийцу. Когда началось расследование, вы не держали язык за зубами, и убийца вскоре о нем узнал, а узнав, запаниковал. Потому что между ним и разоблачением оставался только один человек, который мог в любой момент выдать его. Но убийца не знал, кто именно является шантажистом. Он только предполагал, что это некто, разбогатевший за его счет. Потому-то и погибли Тенар и Буайе, а также произошло покушение на капитана Обри. Именно эти трое получили неожиданные наследства, которые со стороны могли показаться крайне подозрительными. Дорогой Видаль, я долго над этим размышляла, но случайная фраза одного человека все поставила на свои места. Убийца – не Рейнольдс, а кто-то из оставшихся в живых.
– Не может быть! – медленно проговорил Видаль. Его глаза были прикованы к лицу Амалии. – Так что же, шантажист – тот самый восемнадцатый? Или он все-таки убийца?
– Почему вы решили, что «номер восемнадцать» – шантажист? – спросила Амалия с ясной улыбкой.
– Потому что, если вы правы и тот человек отсиживался в шкафу, то… Он все видел!
– А если видел, почему не остановил убийцу?
– Может быть, он вовсе не любил Жинетту. Или банально струсил. Или сообразил, какие выгоды ему может принести его невмешательство.
– Интересная мысль, – согласилась Амалия. – Но я предлагаю пока оставить в покое «номер восемнадцать» и послушать, что нам скажет инспектор Бриссон.
Баронесса поднялась навстречу инспектору, который со смущенной улыбкой в тот момент вошел в комнату, неся в руке небольшую коричневую папку.
– Добрый день, инспектор!
– Я буду откровенен, – заговорил Бриссон, переводя взгляд с хозяйки дома на журналиста. – У вас и вашего друга Папийона есть друзья в министерстве, которые нажали на кого надо. Мне велено слушаться вас и не перечить, потому что вы можете помочь мне раскрыть дела, которыми я занимаюсь, в частности, убийство Тенара и Буайе, а также покушение на Раймона Обри. – Полицейский пожал плечами. – Хотя я не знаю, какое отношение это имеет к тому, что вы по телефону попросили меня
– Не так быстро, инспектор, – попросила Амалия. – Во-первых, присядьте. Во-вторых, вы все-таки привезли материалы? Прекрасно. Итак, возвращаемся в 1911 год. Незадолго до Рождества в склеп актрисы Лантельм, недавно утонувшей, вломились воры. Напомните-ка, что им было нужно…
– Они искали драгоценности, похороненные вместе с умершей, – пробурчал Бриссон. – Это всем известно. В папке, которая у меня с собой, материалы дела, точнее, то, что удалось разузнать в те дни. Мои коллеги охотились тогда на банду, которая грабила банки и скрывалась на автомобиле, поэтому…
– Поэтому они никого не нашли? Я имею в виду воров, которые пытались обокрасть умершую. Сам Бертильон [17] обещал заняться отпечатками пальцев преступников…
Бриссон сердито засопел.
– Он был тогда главой дактилоскопического отдела, – буркнул инспектор. – И проделал большую работу. Но в конце концов все оказалось впустую. Мои коллеги не успели допросить воров, потому что их нашли уже мертвыми. Кто-то их убил.
– Минуточку, минуточку! – вмешался Видаль. – Почему это не попало в газеты? Все сочли, что полиция просто не справилась, а вы говорите…
17
Знаменитый французский ученый-криминалист.
– В деле есть их фотографии, – продолжал Бриссон, обращаясь к Амалии. – Один был могильщик на том же кладбище, второй – его брат, а третий – их приятель. Двое забрались в склеп, третий стоял на шухере… простите, на страже. Дело было не только в отпечатках. Мы допросили свидетелей и поняли, что могильщик все время бродил возле склепа и присматривался. Если бы дошло до суда, троица, конечно, не отвертелась бы. Их отпечатки обнаружили на склянке с эфиром, которую они прихватили с собой, и на орудиях взлома. Аптекарь, чье имя значилось на этикетке, вспомнил, как брат могильщика покупал у него эфир. Из допроса родственников стало ясно, что идея ограбления принадлежала тому же брату могильщика, Реми Таллеку. Обыкновенная история – жадность, и больше ничего.
– Допустим. А почему тогда их убили?
– Не совсем понятно. Но убили их просто зверски, с большим ожесточением. Я бы не исключал какого-то личного мотива, никак не связанного с ограблением. Но убийц найти так и не удалось.
– Что ж, перейдем к ограблению 1916 года, – сказала Амалия. – Что за ним стояло? Никаких драгоценностей в склепе уже не было. Или я не права?
– Странная история. – Бриссон поморщился. – Военное время, народ ожесточился… Кстати, мой коллега, расследовавший тот случай, также опоздал допросить виновных. Их нашли уже окоченевшими, потому что они выпили сильный яд.
– И кто же это был? – поинтересовался Видаль. – Тоже могильщики?
– Нет, представьте себе. Двое приятелей из Аржантея. Обыкновенные, молодые, вроде бы вполне положительные граждане. Что на них нашло, совершенно непонятно.
– И что, не было даже никаких гипотез? – спросил Видаль.
Бриссон вздохнул.
– Ладно… Мой коллега, который занимался тем делом, сказал, что обоих должны были вскоре призвать в армию. Возможно, они искали драгоценности, чтобы заплатить доктору… ну, вы понимаете, чтобы он признал их негодными к службе.