Девять хвостов бессмертного мастера. Том 4
Шрифт:
Он сдёрнул с Чэнь Юэ пояс, распахнул одеяния и навалился сверху, целуя и лаская юное тело. Тело Чэнь Юэ напряглось, вздрогнуло и расслабилось.
– Теперь легче? – спросил У Цяньхэн, доставая платок, чтобы вытереть жемчужную росу.
Чэнь Юэ снова вздрогнула, спешно запахнула одеяния и затянула пояс. Руки у неё сильно дрожали, лицо полыхало румянцем. У Цяньхэн успокаивающе погладил её по щеке. Чэнь Юэ уткнулась лицом ему в руку и какое-то время сидела так, плечи её вздрагивали частым дыханием.
Он поднял Чэнь Юэ за плечи и предложил совершить небольшую прогулку по саду, чтобы
Ему и самому нужно было успокоиться. Казалось, он упал с обрыва в воду и погружался всё глубже, даже не пытаясь выплыть. Чувства, кроме одного, были притуплены.
Говорил он скорее машинально, повторяя то, чем всегда убеждал себя:
– Сексуальное начало в пик юности очень сильно, но всё же не следует увлекаться и поддаваться прихотям плоти.
Чэнь Юэ остановилась, будто наткнулась на невидимую стену. Глаза её странно вспыхнули.
– Прихоть? – повторила она. – Это не прихоть!
– Что же тогда? – У Цяньхэн тоже остановился.
– То, о чём вы говорили, учитель. Я много об этом думала и поняла, что это именно оно и есть. – Говоря это, Чэнь Юэ опять раскраснелась и сбилась с дыхания. – Когда не можешь перестать думать о ком-то, когда мысли только о нём, когда перед глазами только он, когда на всё готов ради него… Вы, вы, вы, повсюду вы, учитель. Стоит мне закрыть глаза – и я вижу вас. Засыпая, я думаю о вас. Во сне я вижу вас. Просыпаясь, я первым делом думаю о вас. Ни одна, даже отстранённая мысль не обходится без вас. Без вас я не нахожу себе покоя. Если это не любовь, тогда что?
У Цяньхэн был потрясён. Чэнь Юэ не только разобралась в своих чувствах, но и смело их высказала.
«Она хоть понимает, что это было самое настоящее признание?» – подумал У Цяньхэн.
Чэнь Юэ нерешительно подошла, приподнялась, чтобы достать до губ У Цяньхэна – разница в росте составляла полголовы. У Цяньхэн поцеловал её первым, порывисто привлёк к себе за талию и поцеловал. Нужно быть негодяем, чтобы не ответить на такое признание, и ещё большим негодяем, чтобы воспользоваться им…
У Цяньхэн легко подхватил Чэнь Юэ на руки, отнёс вглубь сада, где никто не мог бы их потревожить, и уложил на траву. Именно там, под цветущими локвами [13] , Чэнь Юэ впервые познала сладость и боль любви.
У Цяньхэн придерживал ладонь у рта девушки, чтобы заглушить её стоны и крики, и жарко ласкал её тело. Нежная кожа Чэнь Юэ покрылась пятнами от поцелуев и росной россыпью пота.
Утренняя забава с самим собой казалась У Цяньхэну лишь жалкой пародией на то, что происходило сейчас. Его захлестнула страсть, сладострастие наполнило тело, подстывшая лава вновь горячо заструилась по венам, и он сам едва сдерживал крики.
13
Локва – китайская яблоня.
Когда пик восторга был пройден, У Цяньхэн отнял руку ото рта Чэнь Юэ и наградил девушку нежным поцелуем за терпение
– Чэнь Юэ, Чэнь Юэ, – ласково повторял У Цяньхэн, ладонью стирая пот и слёзы с её лица, – я люблю тебя, Чэнь Юэ.
Чэнь Юэ ухватила его ладонь, прижалась к ней лицом и закрыла глаза. Она ещё нескоро пришла в себя, да и У Цяньхэн не вполне владел собой, поэтому они, крепко обнявшись, лежали на траве ещё долго, едва ли не до заката, а с деревьев на них сыпался яблоневый цвет.
И ночью, когда Чэнь Юэ пробралась в комнату У Цяньхэна и юркнула к нему в постель, У Цяньхэн не возражал более. Они до самого утра предавались любви, зажимали друг другу рты ладонями, чтобы не выдать себя, и изнемогали от любовной неги, наполнявшей их тела.
– Могу ли я теперь считать себя совершенной, учитель? – спросила Чэнь Юэ, когда они остановились, чтобы отдышаться и после этой вынужденной передышки снова слиться воедино и уже не останавливаться, пока ледяной восторг не наполнит их обоих, пока не потемнеет в глазах, пока не зазвенит в ушах, пока сладость не превратится в боль, пока не останется сил ни на что…
– Ты совершенна, Чэнь Юэ, – жарко зашептал ей У Цяньхэн, – ты всегда была. Чэнь Юэ, моя Чэнь Юэ…
У них впереди было ещё много ночей: дождливых летних, ветреных осенних, холодных предзимних – ровно до той ночи, когда на землю лёг первый снег, стирая с лица земли все краски, кроме совершенной белизны, первый и последний снег в их жизни.
[420] Ритуал жертвования хрустальной души
Они договорились встретиться утром в глубине сада, под тем самым яблоневым деревом, где лишились девственности. Ночью выпал снег, первый в этом году, самое время для любования снегом. При этом полагалось обмениваться стихами по случаю наступления зимы.
Предполагалось, что это будет очередной урок поэзии, но они оба прекрасно понимали, что теперь их уроки, будь то каллиграфия, или живопись, или ведение беседы, были не уроками, а свиданиями, которые нередко заканчивались совместным любованием друг другом или познанием друг друга и глубины собственных чувств.
У Цяньхэн беззвучно шевелил губами, повторяя про себя первую строку сочинённого им стихотворения. Утро выдалось морозным, и он пошёл к управляющему, чтобы попросить у него меховую накидку для Сяоцзе и, если будет на то позволение господ, для себя самого. С лёгким сожалением он подумал, что предаваться утехам в саду уже не получится и что год близится к концу, а значит, и его пребывание в поместье Чэнь.
Мысль о разлуке с Чэнь Юэ его пугала. Они настолько прикипели друг к другу, что, казалось, стали половинками единого целого. Но через несколько недель ему придётся покинуть поместье, а Чэнь Юэ после торжественной церемонии благословения отправят в Первую столицу к императору. Увидятся ли они после этого?
У Цяньхэн знал, что Запретный город – так назывался дворец императора и прилегающие к нему поместья – придворным покидать запрещено и это карается смертью. Сможет ли он сам когда-нибудь попасть туда, если сдаст экзамен и получит должность в Первой столице?