Девять хвостов бессмертного мастера

Соул Джин

«Я всё больше превращаюсь в лиса», – апатично подумал он.

То, что Лис-с-горы принимает в нём столько участия, Господин-с-горы воспринимал однозначно: это лишь потому, что у него лицо У Мина, человека, который был дорог Лису-с-горы, а было бы у него другое лицо, Лис-с-горы бы на него и не взглянул. Но он не совсем понимал, отчего эта мысль ему неприятна. Будто и мысль о том, что он некогда был У Мином, ему неприятна… или о том, что это У Мин нравился Лису-с-горы?

«А вот интересно, – невольно подумал Господин-с-горы, – когда Ху Вэй осквернил меня в первый

раз, что произошло бы, если бы у меня не случился духовный всплеск?»

И ещё подумал: «Что же должно случиться, чтобы духовный всплеск произошёл в лисьем обличье? Со мной ужас что творится, а Лисье пламя не выплёскивается. Бывают ли вообще духовные всплески у лисьих демонов?»

Он набрался смелости и спросил об этом у Лиса-с-горы.

– Духовный всплеск? – переспросил Лис-с-горы, задумался ненадолго, потом засмеялся, ничего не объясняя, и спустя продолжительное время сказал: – А ты и не заметил, когда он у тебя случился.

– У меня? – поразился Господин-с-горы.

– Видишь ли, если лисьего демона разозлить настолько, что Лисье пламя станет белым, как фарфор, у него отрастает лишний хвост. Если, разумеется, у него не максимальное количество хвостов, – тут же оговорился Лис-с-горы. – У тебя разом два отросло. Как же ты, должно быть, разозлился! Эй, Фэйцинь, что с твоей челюстью? – удивлённо добавил он.

Господин-с-горы вспомнил, что хвосты у него отросли, когда он рассердился на девчонку-лису, испортившую осенние листки с его стихами. Значит, тогда у него случился духовный всплеск. Но с раскрытым ртом он застыл вовсе не поэтому. Что же это получается? С ним такое по милости Лиса-с-горы происходит, а, выходит, он и не сердится?! Или что, для него теперь, как для лисьего демона, это в порядке вещей?!

Господин-с-горы после этого открытия впал в депрессию и забился в угол на несколько дней.

– Что, опять? – поразился Лис-с-горы, когда Недопёсок ему донёс.

Недопёсок в этот раз предположений не строил, помня о том, как Лис-с-горы прогнал его в шею, когда он заикнулся насчёт человечьей линьки. По крайней мере, вслух.

«Может, он лисят принести готовится, – подумал Недопёсок, вспомнив, что его мать-лиса всегда забивалась в самый дальний угол норы, когда приходило время появиться его братьям и сёстрам. – Потому и шерсть сначала с пуза выдирал. Чтобы выстлать нору пухом».

Страшно даже подумать, что бы Лис-с-горы с ним сделал, если бы Недопёсок высказал эту мысль вслух!

Лис-с-горы покусал коготь на большом пальце, размышляя, потом глаза его вспыхнули, он щёлкнул Недопёска по носу – тот схватился лапами за морду: лисьи носы были очень чувствительны, – но благоговения не растерял, потому что и этот щелчок был знаком расположения.

Лис-с-горы потянулся, похрустел суставами:

– Что лучше всего помогает при лисьей хандре, Недопёсок?

– Куриные косточки! – подумав, выпалил Недопёсок. – Когда они хрустят на зубах, сердце так и радуется!

Лис-с-горы фыркнул:

– Кто о чём, а Недопёсок о еде… Самое время спуститься с горы, вот я о чём. От лисьей хандры нужна хорошая встряска. А у него сплошные

глупости в голове. «Скве-е-ерна», – передразнил он ехидно.

Недопёсок угодливо завилял хвостом. Но Лис-с-горы его с собой не взял.

Лис-с-горы пришёл в дом Господина-с-горы, окинул его скептическим взглядом и убедился, что лисья хандра в самом разгаре.

– Да… – протянул он, хватая Господина-с-горы за воротник и поднимая на ноги, – это уже входит в привычку…

Он хорошенько встряхнул Господина-с-горы, и тот, ошарашенный, обнаружил, что превратился в лиса и теперь висит, как тряпка, в руке Лиса-с-горы, который держит его за шиворот. Господин-с-горы сделал над собой усилие, но принять облик лиса-оборотня не смог, силы будто разом его покинули.

– Что ты со мной сделал? – тявкнул он с надрывом.

– Я твой хозяин, – сказал Лис-с-горы, – и мне решать, какая личина у тебя будет.

– Кто чей хозяин?! – зарычал Господин-с-горы, дрыгая всеми четырьмя лапами в воздухе.

– Я хозяин этой земли, я хозяин всех лис на Хулишань, значит, я хозяин и тебе, – сказал Лис-с-горы, ещё раз хорошенько его встряхнув.

Господину-с-горы показалось, что шкура на загривке у него отделяется и вот-вот сползёт, оставив его ободранным. Ему нисколько это не понравилось, а ещё меньше понравилось то, что Лис-с-горы стал спускаться с Хулишань, держа его на вытянутой руке, точно в любой момент готов был вышвырнуть.

– Куда ты меня тащишь? – затявкал он.

– Собираюсь тебя выгулять, – хохотнул Лис-с-горы. – Вы-гу-лять.

[045] Господин-с-горы попадает в капкан

Лис-с-горы забрёл глубоко в лес, по-прежнему держа Господина-с-горы за шиворот. Тот брыкался, старался уцепиться когтями за кусты и деревья, мимо которых его проносили, и беспрестанно тявкал. В нос ему ударил едкий запах, и Господин-с-горы тут же умолк. Запах ему был знаком. Глаза его остекленели испугом: это совершенно точно было то место, где Лис-с-горы его отыскал. Вон там – ручей, в котором Господин-с-горы впервые увидел своё отражение. А вон там – разрытая нора, откуда Лис-с-горы его вытащил за хвост.

– Зачем ты меня сюда принёс? – заскулил Господин-с-горы, извиваясь всем телом.

Лис-с-горы разжал пальцы, Господин-с-горы шмякнулся на землю, поджал все свои хвосты и закрутился на месте, как затравленная собаками лиса. Ему не нравились запахи, ему не нравились звуки, ему не нравилось шуршание листьев под лапами. Шерсть у него встала дыбом. Лисьи инстинкты подсказывали, что это очень нехорошее место.

Лис-с-горы подпрыгнул, в прыжке превратился в лиса и встал на все четыре лапы. Господин-с-горы впервые видел его в полностью лисьем обличье. Лис-с-горы не был похож на остальных лис. Он был крупнее, шерсть его была не рыжей, а с седоватыми подпалинами, похожими на первый зимний иней, лапы были мощные, а хвост всего один и чуть раздваивался на самом конце.