Девять принцев Амбера .Тетралогия
Шрифт:
— Что она тут делает? — спросил Юрт, который подошел и пнул ее ногой.
То, как рука шевельнулась, показало, что она не просто лежит, а, скорее, высовывается из-подо льда. Она дернулась, и после того, как Юрт лягнул ее, еще несколько секунд продолжала судорожно сгибаться. Потом чуть поодаль я заметил что-то, похожее на ногу, дальше — плечо с предплечьем, кисть руки…
Какой-то каннибальский морозильник, — предположил я.
Юрт улыбнулся.
— Тогда и вы мертвые, — заявил Борель.
— Нет, — возразил я. — Я настоящий. Просто иду мимо, направляясь в местечко получше этого.
— А Юрт?
— Юрт и физически, и теологически
— Не сказал бы, что наслаждаюсь этим, — заметил Юрт. — Но, учитывая, какова альтернатива, наверное, я рад, что я здесь.
— Вот пример оптимистического мышления, которое за многие годы дало Двору столько чудес, — объявил я.
Юрт хмыкнул. Раздался тот похожий на вздох металлический звук, который нелегко забыть. Я знал, что, скорее всего, не успею вытащить меч и вовремя отбить удар, если Борель захочет проткнуть меня сзади. С другой стороны: если дело касалось человекоубийства, он соблюдал все мелочи рыцарского этикета и очень этим гордился. Борель всегда вел честную игру, потому что так владел мечом, что все равно никогда не проигрывал. А может, он стремился иметь хорошую репутацию. И немедленно поднял обе руки, чтобы вывести его из себя, сделав вид, будто он угрожает мне с тыла.
— Оставайся невидимым, Фракир, а когда я обернусь и хлопну по запястью — вперед. Достанешь до него, прижмешься потеснее и доберешься до горла. А там знаешь, что делать.
— Идет, — ответил он.
— Мерль, обнажи меч и обернись.
— По-моему, это звучит не слишком-то по-спортивному, Борель, — ответил я.
— Ты смеешь обвинять меня в нарушении приличий? — сказал он.
— Пока я не знаю, что у тебя на уме, сказать трудно, — ответил я.
— Тогда обнажи меч и обернись.
— Оборачиваюсь, — сказал я, — но не притрагиваюсь к мечу.
Я быстро обернулся, хлопнув себя по левому запястью, и почувствовал, как Фракир покидает его. При этом мои ноги скользнули вперед — от слишком быстрого поворота на очень гладком ледяном пятачке. Удержавшись от падения, я почувствовал, как передо мной появилась тень. Подняв глаза, дюймах в шести от своего носа я увидел острие меча Бореля.
— Выпрямись, — приказал он, и я повиновался.
— Теперь вытащи меч, — сказал Борель.
— А если я откажусь? — спросил я, пробуя выиграть время.
— То докажешь, что недостоин считаться джентльменом, и я поступлю соответственно этому.
— То есть все равно нападешь? — спросил я.
— Правила это разрешают.
— Пошел ты со своими правилами, — ответил я, отпрыгивая назад, потом вытащил меч и занял оборонительную позицию.
Борель мигом кинулся на меня. Я продолжал отступать, огибая ледяную глыбу, из-за которой он появился. Не было никакого желания останавливаться и обмениваться с ним ударами, особенно теперь, когда стало ясно, с какой скоростью он атакует. Пока я отступал, парировать удары было куда легче. Но с моим мечом что-то было не так. Быстро осмотрев его, я понял, в чем дело. Меч был НЕ МОЙ. В сверкающем свете, идущем от дорожки и отражающемся ото льда, на клинке виднелась выгравированная спираль. Мне был известен лишь один такой меч, и совсем недавно я видел его в руках того, кто мог оказаться моим отцом. Передо мной мелькал Грейсвандир. Я почувствовал, что улыбаюсь иронии ситуации. Настоящего лорда убили именно этим мечом.
— Улыбаешься собственной трусости? — рявкнул
Словно в ответ на его предложение я почувствовал, что больше не отступаю. Что-то мешало мне продолжать движение назад. Посмотрев вниз, я увидел нечто ошеломляющее. Видно, то же случилось и с нападающим. Во всяком случае, на лице его отразилось такое же удивление. Нисколько торчавших изо льда рук ухватили нас за лодыжки и крепко держали на одном месте. Теперь настала очередь Бореля улыбаться, потому что, хотя он и не мог сделать выпада, отступать я тоже не мог. Его клинок мелькнул передо мной, как молния, я парировал «ин кварте» и атаковал «ин сиксте». Он отбил удар и сделал отвлекающий выпад. Потом снова «ин кварте» и новая атака. Ответный удар. Он отбил «ин сиксте»… Нет, это было обманное движение. Еще одно. Удар… Что-то белое и твердое вылетело у него из-за плеча и ударило меня в лоб. Я отлетел назад, но цепляющиеся за меня руки не дали упасть. Все это получилось кстати, иначе Борель, сделав выпад, проткнул бы мне печень. Когда колени у меня подогнулись, я непроизвольно выбросил руку вперед, — а может, это волшебство, обитающее, по слухам, в Грейсвандире, дернуло ее туда. Даже не глядя в ту сторону, я почувствовал, что клинок во что-то попал и услышал, как Борель удивленно замычал, а потом пробормотал ругательство. Тогда стало слышно, что и Юрт выругался. Его я не видел. Когда я согнул ноги, чтобы восстановить равновесие, и начал подниматься, держась за рану в голове, что-то яркое вспыхнуло совсем рядом. Тут я увидел, что сумел отрубить Борелю руку, и из раны фонтаном бьет пламя! Его тело засветилось, а контуры снизу начали размываться.
— Ты превзошел меня в мастерстве! — выкрикнул он.
Я пожал плечами.
— Но это ведь не зимние Олимпийские Игры, — сказал я.
Оставшейся рукой он швырнул в меня меч и тут же растворился, превратившись в столб пламени, унесся вверх и там исчез. Я отбил меч, он упал слева от меня, воткнулся в лед и торчал там, дрожа, как в скандинавской версии легенды о короле Артуре. Юрт рванулся ко мне, пинками отбросил державшие меня за щиколотки руки и, глядя на мой лоб, прищурился.
Я почувствовал, как на меня что-то упало.
— Извини. Я попал ему в колено. К тому времени, как я добрался до горла, он уже горел, — сказал Фракир.
— Все хорошо, что хорошо кончается — ответил я. — Ты не обжегся. Нет?
— Я даже не почувствовал жара.
— Я попал в тебя куском льда, извини, — сказал Юрт. — Я целился в Бореля.
Я пошел прочь от усеянной руками равнины, держа путь обратно к тропинке.
— Ничего, это даже помогло мне, — сказал я, хотя благодарности не испытывал. Как знать, в кого он целил на самом деле? Я еще раз оглянулся: несколько рук — тех, что получили от Юрта пинки, — грозили нам пальцем. Как у меня оказался Грейсвандир? Победило бы другое оружие Логрусов призрак? Зачем меня сюда притащил отец? Может, он решил, что нужны дополнительные преимущества, и его клинок сможет их обеспечить? Мне хотелось думать именно так, верить, что он — не просто призрак Лабиринта. А если так, непонятно, какова его роль, Что он может знать обо всем этом? И на чьей он стороне? Пока мы шли по тропинке, ветер утих, а изо льда торчали только руки, державшие факелы, которые далеко освещали нам путь, так что видно было подножие крутой насыпи. Мы пересекли этот застывший край, но ничего плохого с нами не случилось.