Девять врат. Таинства хасидов
Шрифт:
Эти два рассказа — о том, где есть Бог и где нет Бога, и о наказанном любопытстве, — возможно, покажутся вам в какой-то мере знакомыми. Возможно, что кто-то из вас спросит, как они могли забрести в Ропшицы откуда-то из Ренессанса или даже из Античности. Но по сути, в этом нет ничего удивительного. Если могут переселяться души, почему не могут переселяться рассказы?
Один хасид пожаловался реб Нафтули, что всю жизнь, с утра до вечера, надрывается в поте лица, а никакой радости от этого не получает. И еще спросил он святого: обретет ли он хотя бы после смерти блаженство?
«Дурачок, — ответил ему реб Нафтули, — если тебе не дано радоваться на этом
Провидец Люблинский когда-то сказал, что Бог не требует от нас никакого особого разумения, но хочет, чтобы мы служили Ему простотой сердца. Ибо сказано: «Будь простымперед Господом, Богом своим!»
«Воистину так, — сказал на это святой рабби Нафтули. — Только для того, чтобы мы были простыми перед Господом, — именно для этого и требуется большое разумение».
О русском, венгерском и немецком языках святой рабби Нафтули отзывался не очень лестно.
«Русский олицетворяет рецихе, или насилие. Венгерский — ныйеф, или чувственность, а немецкий и того хуже — апикорсес, или безверие». И то правда, говорил он, что немецкий похож на идиш, как обезьяна похожа на человека. Да ведь и ложь часто похожа на правду так, что их почти нельзя различить. А затем он задает вам вопрос: «Разве мы, хасиды, виноваты в том, что они, то есть йекес, или немцы, взяли у нас наш прекрасный идиш и сделали из него свой дач, или немецкий?!
И как они это сделали?! Да покарает их Бог за это!
Наш уважаемый еврейский йоух, видите ли, пришелся им не по вкусу. Вместо него они едят „Suppe“. Грубияны этакие, вырвали его изо рта у француза вместе с ложкой! Наша миме, по всей видимости, не была для них достаточно возвышенна. Просто добрая старушенция. Ее тоже заняли у француза и назвали „Tante“. Даже наши шелкес(подтяжки) не подходили им. Хотя без шелкес, прошу прощения, у них штаны бы свалились. Ведь они и гартла на них не носят, да и пасиквряд ли надевают. Вы знаете, что носит йеке вместо наших шелкес? — „Hosentr"ager“ [20] ! Будто подмастерье, которого портной посылает к заказчику отнести брюки, и есть всего лишь пара подтяжек. Йеке не надевает на руку генчкес, по-вашему перчаток, даже когда идет на бал, а знаете, что в таком случае он надевает на руки? Прошу прощения, он надевает на руки башмаки: „Handschuhe“ [21] … Вот какие эти немцы батяры— наглецы!
20
Hosentr"ager — подтяжки ( нем.). Букв.: носильщики брюк.
21
Handschuhe — перчатки ( нем.). Букв.: обувь для рук.
Но даже от нашего деда, от нашего достопочтенного зейде, и от нашей мудрой бабеправоверные немцы отворачивают свои невежливые носы, хотя они у них и без
А каково наше богатство! Когда бедный немец утром встает и спрашивает жену, что сегодня будет на обед, он, что ни день, слышит один и тот же ответ: Erd"apfel. А иногда для разнообразия — Kartoffel. Ну, до чего же тошно бывает весь день бедняге, если каждое утро он слышит одно и то же?!
А мы? — Мы, конечно, тоже едим картошку и опять картошку, и все-таки каждый день у нас что-то новое: в воскресенье картофльес, в понедельник жемакес, во вторник эрдепл, в среду булбес, в четверг барбульес, в пятницу, предположим, крумпирн, а на святой шабес мы делаем себе кигл, то есть брамборачек, или картофельную лепешку.
Вот почему мы останемся верны нашему прекрасному идишу вплоть до прихода Мессии. Но это так, между прочим».
У каждого ребе есть помощники. Мы называем их габуим.
И святой рабби Нафтули имел такого габе. Если не ошибаюсь, звали его Лейзр. Этот Лейзр был душа-человек. Только, бывало, его посещали коварные мыслишки. Но реб Нафтули всем сердцем любил Лейзра. И возможно, именно за этот его недостаток. Так вот: Лейзр-габе — автор одной знаменитой шутки, которая давно распространилась за пределы хасидской империи.
Однажды святой рабби Нафтули заметил, что Лейзр-габе выглядит каким-то подавленным. Ребе спрашивает его:
— Что с тобой, Лейзр?
— Да спор у меня с Господом Богом вышел.
— Спор с Господом Богом? А в чем дело?
— Я сказал Господу Богу: наш ребе говорит, что у тебя, Боже, тысяча лет как одно мгновенье. Ежели у тебя, Господи, тысячу лет как одно мгновенье, я, Лейзр-габе, скажу тебе, что и тысяча дукатов у тебя, Боже, как один дукат. О, Всемогущий, убудет ли Тебя, если Ты дашь мне, Лейзру, один из таких дукатов?!
— А что сказал на это Господь Бог?!
— А Господь Бог и говорит: «Лейзр-габе, одно мгновенье тебе придется подождать!»
Некоторые свои действия нам нельзя «прерывать» или нарушать словом. По-еврейски это называется мафсик зан. Прежде всего, мы ни в коем разе не должны проговариватьповседневное слово во время чтения главных частей молитвы. Кроме того, возбраняется говорить, пока мы, омыв перед едой руки, не благословили хлеб и не проглотили первый кусок, и, наконец, нельзя разговаривать, когда мы там, где — возвышенно выражаясь — «нет ни дня и ни ночи». И это никакая не святыня, а то место, куда даже государь император пешком ходил. В туалете.
Святой рабби Нафтули готовился к полднику. Лейзр-габе принес ему хлеба и кофе. Реб Нафтули опоясался гартлом, омыл руки и стал вытирать их. Взглянул на стол — видит: нет кофейной ложки. Лейзр забыл принести ее.
«Прервать» действие словом в эту минуту, естественно, реб Нафтули не посмел. А что же он сделал? Сделал то, что в таком случае делает всякий хасид: он закашлял.
Такое покашливание правоверный габе, конечно, понимает. А Лейзр?
Какое там! Он сидит себе как пришитый у печки на лавочке и в ус не дует — не доходит до него кашель реб Нафтули, и все тут.