Девять врат. Таинства хасидов
Шрифт:
Конечно, так узреть святую Тору может только такой ученик, каким был святой рабби Шулем, и лишь тогда, когда ее читает такой святой, каким был реб Иреличек.
Уже матушка Иреличкова была великой цадекес; она была замечательной святой, и звали ее Ривкеле. Росла сиротой. Старый дедушка и бабушка воспитали ее в деревне, неподалеку от местечка Яново. Но дедушка и бабушка вскоре умерли. Один пуриц, то есть шляхтич, приказал запороть дедушку до смерти, бабушка не вынесла горя и умерла. Ривкеле пошла работать, хотя ей еще и двенадцати не было. Работала она в корчме, была тихой и трудолюбивой. Корчмарь и корчмарка не могли на нее нарадоваться.
В
В ту пору по деревне случайно проезжал святой ребе реб Бер, проповедник из Межерича, — да хранит нас Свет его заслуг! Тогда-то Пинеле и спросил его, что он думает об их помолвке.
Святой ответил: «Невеста твоя — девушка без изъяна. Она принесет тебе сына, который будет истинным благословением Божьим».
Рассказывают, что Ривкеле на свадьбе не выглядела счастливой. Для ее тонкой натуры Пинхес был человеком слишком простым. Но вскоре она смирилась со своей участью. Ведь брак был заключен с благословения святого ребе реб Бера! И вполне счастливой она стала, когда родился у них мальчик.
И отец дал ему имя Ирепо Израилю.
Рассказывают, что, когда Ривкеле была еще на сносях, пришла она однажды в Межерич. И как только переступила порог горницы святого, ребе реб Бер почтительно встал со своего стула. Его ученики диву давались: обыкновенная женщина, а святой встает перед ней!
И сказал святой ребе реб Бер ученикам своим: «Знайте: дитя, что носит под сердцем эта набожная женщина, однажды станет святым, который озарит светом весь Израиль».
Иреличек был необыкновенным ребенком. Однажды он играл перед домом и вдруг ни с того ни с сего разразился громким плачем. Таким могут плакать только дети.
— Пинеле, ступай посмотреть, что с ним случилось, — из кухни крикнула мужу Ривкеле.
— Ничего, маменька, ничего со мной не случилось, — сказал Иреличек. — Но вдруг мне стало так жалко доброго Господа Бога. Как Ему, наверное, грустно, что при Нем нет всех его деточек!
Возчик с утра до ночи колесит по дорогам, а зарабатывает гроши. Вот и решил Пинеле бросить свою телегу, перебраться в Яново и все время быть рядом со своим Иреличеком. Сделал он так, как задумал, и, что называется, в одну ночь стал портным. Да вот беда: в Янове каждый седьмой еврей был портным, а яновчане не очень-то любили наряжаться. Праздничная бекише переходила по наследству от отца к сыну вплоть до третьего, а то и четвертого поколения. И когда с повседневного платья свисали лохмотья, даже самого богатого яновчанина это не трогало. Работы было мало, денег и того меньше.
Родители Иреличековы едва сводили концы с концами. На учителя, который учил бы их сыночка слову Божьему, денег не было, хотя Иреличеку вот-вот стукнет уже три года.
На их счастье, в соседней деревне жил состоятельный еврей-арендатор, который для своих подраставших детей держал домашнего учителя. И этот арендатор разрешил Иреле учить слово Божие вместе со своими сыновьями.
И в самом деле, уже настала пора. На носу был как раз третий день рождения
С той поры, что ни день, ходил Иреле через луга и леса в далекое село. Ходил один. Никто не сопровождал его. На это, несомненно, была воля Всеведущего Бога. Ибо каждодневная дальняя дорога немало способствовала тому, что его детская душа расцвела так чудесно, как только цветут цветы на лугах, по которым он хаживал.
Как-то раз Иреличек шел своей дорогой и был весь погружен в мысли.
Пуриц (шляхтич) этого края был человек образованный и добрый. Любил читать книги и знал все мудрости христиан, которые называются философией.
Пуриц увидел Иреличека, когда тот возвращался с учения. Ире шел как во сне.
«Ире, Ире!» — окликнул его пуриц. Но Иреличек ни слова в ответ, ибо ничего-то он не видел и не слышал вокруг.
«О чем ты так много думаешь?» — спросил добрый пуриц юношу, услыхавшего его наконец.
Ире вежливо извинился перед шляхтичем и разговорился. Удивительное дело! Все, буквально все, что когда-либо читал пуриц в книгах, содержалось в словах Иреличковых и еще многое-многое другое, о чем философам пурица даже не снилось.
Когда Иреличеку было тринадцать лет, он уже знал тридцать шесть разделов Талмуда и все четыре тома Шульхан аруха. А в пятнадцать постиг все тайны каббалы. Со всех сторон стекались к реб Иреле ученики в надежде, что он посвятит их в Божественные тайны. И добросердечный Иреле никому не отказывал.
Сочинения Маймонида, равно как и комментарии к ним, святой рабби Иреличек знал наизусть.
Спустя годы о своем рождении он рассказывал так:
«Мой отец, благословенна память его, сперва был возчиком, потом портным. Он жил в деревне и очень бедствовал. Евреев в деревне не было. Когда я родился, не нашлось под рукой предписанных десяти мужчин, в чьем присутствии я был бы обрезан и смог бы принять завет праотца Авраама. Нельзя описать отцовского горя. Откуда у него столько денег, чтобы оплатить дорогу десятерым евреям из соседнего города, как обычно делали тогда деревенские? И где взять денег, чтобы еще накормить стольких?!
Наступил восьмой день после моего рождения, день, когда новорожденный должен быть обрезан. Отец вышел из хаты и, не зная, что делать, сел на межу. Разве что Всемогущий поможет ему, думал он, или случайно пройдут мимо евреи, которые дадут ему возможность исполнить долг согласно еврейскому обычаю и предписанию. Пробегал час за часом, но в тот день ни один еврей на дороге не показывался.
Когда минуло утро, отец расплакался. И вдруг в эту минуту появилась повозка. Вгляделся отец и видит: сидят в ней такие же евреи, как и он сам. Минута, и они уже здесь!