Девятнадцать минут
Шрифт:
– Отчасти виновато ПТСР – это реакция Питера на длительные издевательства. Но больше всего виновато общество, создавшее Питера и тех, кто над ним издевался. Среагировать именно так Питера заставил мир, в котором он живет. Он видит жестокие компьютерные игры на полках магазинов, он слушает музыку, которая восхваляет убийства и насилие. Он видит, как его мучители толкают его, бьют, пинают его, унижают. Он живет в штате, мистер МакАфи, на гербе которого написано: «Живи свободным или умри». – Кинг покачал головой. – В то утро Питер всего лишь стал тем человеком, каким его хотели видеть все это время.
Никто
Они встречались уже около года, когда Мэтт заехал за ней как-то в субботу вечером. Один старшеклассник из футбольной команды – какой-то знакомый Бреди – устраивал у себя дома вечеринку.
– Ты не против, если мы туда сходим? – спросил Мэтт, хотя они уже ехали туда, когда он задал ей этот вопрос.
Когда они приехали, дом сверкал огнями, словно карнавал, машины стояли на тротуаре, на дорожках и лужайке перед домом. Сквозь окно, выходящее на крыльцо, Джози видела, как внутри танцуют люди, а когда они шли по дорожке к дому, какую-то девчонку стошнило в кустах.
Мэтт крепко держал ее за руку. Они вместе прошли сквозь битком набитую гостиную в сторону кухни, где стояло пиво. Затем назад в. столовую, где обеденный стол отодвинули к стене, чтобы освободить место для танцев. Ребята здесь были не только из Стерлинга, но из других городков. У некоторых из них глаза покраснели, а рты приоткрылись из-за выкуренной травки. Парни и девушки обнюхивали друг друга в поисках сексуального партнера. Она никого здесь не знала, но это не имело значения, потому что она пришла с Мэттом. Они плотно прижались друг к другу среди жара сотни чужих тел. Бедро Мэтта скользнуло между ее ног, музыка пульсировала, словно кровь, и она подняла руки, чтобы прильнуть к нему поближе.
Все пошло не так, когда она решила пойти в туалет. Сначала Мэтт хотел пойти с ней, сказал, что самой ходить небезопасно. Она с трудом убедила его, что это займет не более тридцати секунд, но стоило ей отойти, как какой-то парень в футболке с изображением панк-рок группы и кольцом в ухе, слишком резко развернувшись, вылил на нее пиво и выругался.
– Ничего страшного.
У Джози в кармане лежал бумажный носовой платок, она вытащила его и начала вытирать свою кофточку.
– Давай я, – сказал парень и забрал у нее салфетку. Но вскоре они оба поняли, что просто смешно пытаться промокнуть кое количество жидкости таким маленьким кусочком бумаги Он начал смеяться, и она тоже, а его рука все еще лежала на ее плече, когда подошел Мэтт и ударил его в лицо.
– Что ты делаешь?! – закричала Джози. Парень без чувств лежал на полу, а остальные старались отойти в сторону, но не очень далеко, чтобы иметь возможность наблюдать за дракой. Мэтт так крепко схватил ее за запястье, что Джози испугалась, что он сломает ей руку. Он потащил ее из дома к машине, куда усадил не проронив ни слова.
– Он просто хотел помочь, – сказала Джози.
Мэтт включил заднюю передачу и рванул в сторону ворот.
– Ты хочешь остаться? Хочешь стать шлюхой?
Он вел машину словно лунатик – проезжая на красный свет, поворачивая на двух колесах, в два раза превышая скорость. Она трижды просила его ехать помедленнее, а потом просто закрыла глаза и молилась, чтобы это поскорее закончилось.
Когда
– Я больше не хочу с тобой встречаться, – сказала она и вышла из машины.
Его голос догнал ее у дверей:
– Отлично. И вообще, почему это я должен встречаться со шлюхой?
Джози удалось проскользнуть мимо мамы, притворившись, что у нее болит голова. В ванной она внимательно рассматривала себя в зеркало, пытаясь понять, кто эта девушка, которая внезапно стала такой смелой, и почему ей до сих пор хочется плакать. Она пролежала в постели целый час. Из уголков ее глаз текли слезы, а она спрашивала себя, почему, если она сама разорвала эти отношения, чувствует себя такой несчастной.
Когда около трех часов ночи зазвонил телефон, она схватила трубку и тут же ее бросила, чтобы мама, если снимет трубку на втором аппарате, решила, что кто-то просто ошибся номером. Несколько секунд она просидела, не дыша, а потом взяла телефон и набрала «*69». Еще до того, как увидеть знакомый набор цифр, она знала, что звонил Мэтт.
– Джози, – сказал он, когда она перезвонила ему, – ты лгала мне?
– О чем?
– О том, что любишь меня.
Она зарылась лицом в подушку.
– Нет, – прошептала она.
– Я не могу жить без тебя, – сказал Мэтт, и она услышала звук, словно встряхнули пузырек с таблетками.
Джози окаменела.
– Что ты делаешь?
– А тебе какая разница?
Ее мысли бешено завертелись. Она уже получила водительские права, но сама вывести машину из гаража не сумеет, уже темно. Она живет слишком далеко от Мэтта, чтобы бежать туда.
– Ничего не делай, – сказала она. – Просто… не делай ничего.
Внизу в гараже она нашла велосипед, на котором не ездила с тех пор, как училась в средней школе, и проехала четыре мили к дому Мэтта. К тому времени начался дождь. Ее волосы и одежда облепили кожу. В спальне Мэтта горел свет. Комната находилась на первом этаже, поэтому Джози просто постучала в окно, и он открыл его, чтобы Джози могла забраться внутрь.
На его письменном столе стоял пузырек снотворного и открытая бутылка ликера.
Джози повернулась к нему.
– Ты…
Но тут Мэтт обнял ее. От него пахло ликером.
– Ты же сказала, чтобы я ничего не делал. Я все сделаю для тебя. – Затем он отстранился от нее. – А ты сделаешь для меня все, что угодно?
– Все, что угодно, – поклялась она.
Мэтт заключил ее в объятия.
– Скажи мне, что ты не хотела.
Ей показалось, что ее заключили в клетку. Слишком поздно она поняла, что ее сердце оказалось в расставленной Мэттом ловушке. И как любое животное, попавшее в капкан, Джози могла спастись, только лишившись части себя.
– Прости меня, – повторила она тысячу раз в ту ночь, потому что сама была виновата.
– Доктор Ва, – сказала Диана, – сколько вам заплатили за работу по этому делу?
– Мой гонорар составляет две тысячи долларов в час.
– Правильно ли будет сказать, что наибольшую роль в установлении диагноза подсудимого сыграли ваши беседы с ним?
– Абсолютно.
– На протяжении этих десяти часов вы, конечно же, полагались на правдивость его слов, правда?
– Да.